161 
– Что вы этим хотите сказать, моя милая?
– Мадам, совершенно очевидно, что принц никогда не приближался ни к одной женщине. Они внушают ему страх. Его собственная жена совершенно ничего не сделала, чтобы побудить его к любовным играм. Его Высочеству нужен советчик… постоянный и способный как следует помочь.
Королева подняла руки к небу. Нет, это уже выше ее возможностей! Она не отличалась крепким здоровьем. Все эти эмоции вредны для нее. Ах, она попусту тратит силы, никому не принося пользы. Не лучше ли обратиться к королю? В конце концов, именно его в первую очередь должны волновать вопросы потомства! Пусть он и решает, что делать.
Виктор-Амедей чрезвычайно внимательно выслушал госпожу де Спиньо, тем более что находил эту даму совершенно очаровательной. Таким образом, между ними устанавливалась отныне своего рода тесная дружба, очень приятная для обоих. Необходимость устроить счастье Карлена служила прекрасным предлогом для частого обмена мнениями и даже любезностями. Маркизе было поручено найти способ лишить Карлена невинности, научить его уму-разуму и поставить его в условия, когда он с радостью станет ждать новой женитьбы. Причем и за этой женитьбой, разумеется, будет бдительно следить госпожа де Спиньо.
– Я решил, – объявил Виктор-Амедей, – лично позаботиться о будущем своей династии. А вы, дорогой друг, будете связующим звеном между мною и юной четой. Не может быть и речи о том, чтобы предоставить Карлену возможность вести себя, как ему заблагорассудится, когда его новая супруга поселится во дворце.
– Позволено ли мне посоветовать Вашему Величеству позаботиться также и о том, чтобы она была не слишком уродливой?
Сказано – сделано. Невеста вовсе не была уродливой. Ее можно было даже назвать восхитительной, эту молоденькую немочку, свежую, как роза, нежную, как ангел, и светленькую, как солнечный луч. Единственным ее недостатком, заметным на первый взгляд, было совершенно непроизносимое имя. Девушку звали Поликсеной де Гессе-Рейнфельд. Едва увидев ее, Карлен пришел в полный восторг. Он был настолько ею околдован, что в высших сферах стали даже опасаться, как бы молодым не повредила его излишняя застенчивость. Перед первой брачной ночью король-отец надлежащим образом проинструктировал своего наследника, предупредив, что в случае чего задаст ему хорошую трепку.
Но Виктор-Амедей никак не мог заставить себя, хотя бы в силу возраста, не спать по ночам и следить за тем, как выполняются его инструкции. Это привело бы короля к полному истощению. Поэтому он перепоручил наблюдение за молодыми своему «дорогому другу» госпоже де Спиньо, которая охотно заняла место наставницы. Каждый вечер маркиза являлась к королю за приказаниями, затем передавала все Карлену в виде сообщаемых потихоньку советов. Когда наступало утро, она снова появлялась в монарших апартаментах, чтобы отчитаться.
Встречи происходили обычно в тиши королевского кабинета. Темы обсуждались такие жгуче-волнующие, что не смогли не пробудить у самого Виктора-Амедея интереса к женским чарам. Анна-Тереза де Спиньо, подобная роскошному спелому плоду, как мы уже говорили, была одной из самых аппетитных женщин при дворе короля Сардинии. Мало-помалу Виктор-Амедей совсем позабыл о Карлене, заботясь лишь о собственном благе. Он без памяти влюбился в свою прелестную советницу. После проведенной по всем правилам осады с его стороны и весьма достойного сопротивления с противоположной крепость была сдана: госпожа де Спиньо, поддавшись искреннему влечению, стала любовницей монарха. Карлен, наконец-то предоставленный самому себе, смог позволить себе вкусить блаженства со своей женой так, как хотелось ему самому. Он немало в этом преуспел, поскольку очень скоро на всех углах только и говорили о том, как юная чета напоминает пару воркующих голубков.
Как только госпожа де Спиньо стала королевской фавориткой, так тщательно скрывавшиеся до сих пор ею амбиции стали проявляться куда более явственно. Ей удалось добиться от своего скупердяя-любовника кое-каких милостей, получить в подарок несколько драгоценностей, стать владелицей клочка земли. На самом деле она мечтала сделать из Турина второй Версаль, равный первому по роскоши и блеску. Себя же она неизменно видела со всей присущей ей мудростью и скромностью не иначе как в роли госпожи де Монтеспан, а лучше – госпожи де Ментенон. Маркиза находила у себя множество общих черт с морганатической супругой короля Франции: та была женщиной, обладавшей умом настоящего политика, и умела царствовать хотя и тайно, но в высшей степени эффективно.
161 
