Особенно,... 
57 
— Но вы же сами сказали, сестра моя, что Карлос долго не проживет...
— Его недолгого века вполне может хватить на то, чтобы нашу милую королеву обвинили в бесплодии. И тогда никто там не постесняется как можно скорее избавиться от нее и заменить другой принцессой, которая также не сможет родить наследника, но у нее будет великое преимущество: она не будет француженкой. Почему бы испанской королевой не стать кузине из дома Габсбургов?
— Постарайтесь, сестра моя, успокоиться, сядьте и выслушайте меня. Как бы ни было трогательно обращенное ко мне письмо, как бы ни были убедительны ваши доводы, мою политику в отношении Испании им не изменить. Я хочу, чтобы за гробом Карлоса, который понесут в усыпальницу Эскуриала, шла моя племянница в трауре. Чтобы она стала королевой-регентшей, а поскольку линия Карла V, линия испанских Габсбургов, угаснет вместе с Карлосом II, я уверен, что сумею повлиять на выбор нового короля. Я выберу того, кто станет мужем молодой вдовы. Не мне вам рассказывать, сестра, как хороша Мария-Луиза...
— Кто знает, какой она станет, дождавшись вдовства! Несчастная жизнь не прибавляет красоты!
— Ну, ну, ну, не стоит так волноваться, сестрица, я хочу успокоить ваше нежное, любящее сердце. Я постараюсь смягчить положение моей племянницы, чья судьба мне совсем не безразлична. Я сегодня же отправлю письмо маркизу де Виллару, нашему послу в Мадриде, выразив пожелание, чтобы он поговорил с герцогом Медина Каэлья, первым министром, который весьма удачно может восполнить... недостатки юного короля. Король охотно прислушивается к Медине, а тот постарается ему внушить, что не годится подвергать принцессу французского королевского дома мелочным придиркам какой-то дуэньи. Что должно подумать о каких-то иных развлечениях, нежели зрелище ста пятидесяти несчастных еретиков, которые корчатся в пламени костра, превращаясь в живые факелы. Это я могу вам пообещать. Надеюсь, вы не станете плакать? — спросил король с оттенком брезгливого беспокойства, глядя на герцогиню.
— Я знаю, что вы терпеть не можете слез, сир, — вздохнула герцогиня, вытирая глаза. — Но я переживаю за маленькую королеву всем сердцем, она мне как младшая сестра. Мы с ней так часто веселились вместе! И узнать теперь, что она стала пленницей мрачного дворца и находится в руках злобных и черствых людей, для меня непереносимо. Как ей вытерпеть все это, когда она с детства росла в лучах «короля-солнца»?
Герцогиня высказала все это на одном дыхании, зная, что ее родственник весьма чувствителен к лести.
И не ошиблась, ее вознаградили чарующей улыбкой.
— Не беспокойтесь, с этого часа я буду внимательно следить за Мадридом. Признаю, что я слишком много потребовал от нашего очаровательного ребенка, но и вы должны признать, что эта фигура на европейской шахматной доске была мне крайне важна, и я не мог обойтись без нее. Кстати, кто доставил вам письмо?
— Граф де Сен-Шаман, который сопровождал королеву, находясь в ее свадебном эскорте.
— И до сих пор жил в Мадриде? Вооруженная своим невинным простодушием, герцогиня улыбнулась сочувственной улыбкой.
— Я полагаю, что ему очень трудно было уехать так далеко от королевы, которую он знает с самого детства.
Король нахмурился.
— Он влюблен в нее? Я этого не одобряю, но все-таки поговорю с ним. Пусть дождется разговора со мной и не смеет уезжать раньше. Он рассказал вам, кто передал ему письма королевы? Думаю, это было нелегко, если она и впрямь находится под таким надзором, о котором пишет.
— Он добрался до Пале-Рояля еле живым от усталости. И я, признаюсь, не занималась расспросами, а сразу отправила его выспаться.
— И прекрасно, это совсем не важно. Все, что нужно, мы узнаем позже... Вы известили моего брата о полученных дурных новостях?
— Вот уже два дня, как я его не видела. Он сейчас в Сен-Клу. Месье Миньяр попросил его приехать, так как намерен внести какие-то изменения в убранство замка.
— Тем лучше. Не говорите ему пока ничего. Я сам поговорю с ним, но спустя некоторое время. Зачем доставлять ему лишние огорчения?..
Герцогиня покинула королевский кабинет с чувством удовлетворения, ей показалось, что свою миссию она выполнила успешно. Но магия рассеялась, как только она вышла из королевского замка. Она знала, что Людовик обладает над ней магической властью и что она почувствовала ее с первой минуты их встречи, которая произошла много лет назад. Тогда она понадеялась, что его брат походит на короля. С годами она смирилась с постигшим ее разочарованием. По прошествии лет она лучше узнала и Людовика, и теперь вовсе не была уверена, что может положиться на его обещания. Именно поэтому она не упомянула в разговоре имена своих бывших фрейлин, которые служили теперь королеве. Она почувствовала инстинктивную тревогу, когда вынуждена была назвать имя графа де Сен-Шамана, и увидела, как нахмурил брови король. Ей оставалось только уповать на лучшее, надеясь, что бедный влюбленный не заплатит слишком дорогую цену за свою преданность... Отправляясь в Сен-Жермен, она намеревалась там переночевать, но сейчас передумала и заторопилась обратно в Пале-Рояль, чтобы успеть повидать верного гонца, когда он проснется, и предупредить его об аудиенции, которой собирается удостоить его король. Ей предстояло еще три часа обратной дороги. Она заглянула в отведенные покои, где уже вовсю хлопотала мадемуазель де Теобон, обустраивая будущий ночлег, забрала ее с собой, села в карету и приказала:
57 
