Особенно,... 
67 
Хейке не сомневался в том, что Йолин Йолинсон выполнил бы все свои угрозы, окажись он на свободе. И они попросили санитара строже присматривать за этим опасным типом.
Они вернулись обратно. Перед тем, как отправиться дальше, все сели перекусить прямо в лодке, стоящей на причале. Еду приготовила Сольвейг.
— Эскиль, — произнесла Винга вслух. — Посмотри на этих красивых девушек, что идут по причалу! Не упускай момента, мой мальчик!
Эскиль даже не повернул головы. Он просто покраснел от смущения.
— Как ты можешь быть такой тупицей, Винга! — шепнул ей Хейке.
Она вздрогнула. Хейке очень редко высказывал в ее адрес критические замечания.
Но она вовсе не была тупицей. Достаточно было взглянуть на Эскиля, не сводившего глаз с плавающей чайки, чтобы понять, что к чему. Или на Сольвейг, которая, опустив глаза, вытирала лоскутом материи руки — медленно, тщательно, растерянно…
«Господи, — подумала Винга, — мальчик должен ведь понимать…»
И он понимал! Понимал свою отчужденность, свою несовместимость с Сольвейг. Временами он вел себя бесстыдно. И это было своего рода самозащитой. А временами он был нежным и внимательным, и Вингу трогало то, что у нее такой сын.
Но ради чего все это делалось?..
Да, ради чего? Какое будущее готовил себе Эскиль? Жаждал приключений? Наверняка он этого добивался. Хотя его беспомощная серьезность свидетельствовала о чем-то другом.
А она, эта зрелая женщина, имевшая одиннадцатилетнего сына — чего хотела она от Эскиля? Ведь он же был еще ребенок! Во всяком случае, по сравнению с ней!
Но уже в следующий момент Винга раскаивалась в своих агрессивных мыслях. Она вовсе не хотела быть матерью-драконом, видевшей врага в каждой особе женского пола, на которую падал взгляд ее единственного сына.
Оба они страдали, им не хотелось влюбляться друг в друга.
Но любовь всегда обходит здравый смысл.
«Мы тоже хороши, — подумала Винга. — У нас всегда были проблемы с нашим непослушным сыном!»
Хейке воспринимал все совершенно спокойно. Но он, будучи мужчиной, поддался очарованию больших, обведенных темными кругами, глаз и не видел никаких проблем.
Винга вдруг сама оборвала ход своих мыслей. Сольвейг была вовсе не беспомощной, достаточно посмотреть, как она заботится о сыне. Никогда Винга не думала, что может быть такой несправедливой, такой непримиримой!
Она чувствовала себя пристыженной собакой, но ничего не могла поделать со своим беспокойством.
Да и могла ли она воспринимать все иначе? Какая мать была бы спокойна, если бы ее единственный сын влюбился в женщину, которая на одиннадцать лет старше его? И к тому же у нее был тяжелобольной сын! Сколько надежд она возлагала на своего мальчика! Почему бы ему не жениться на девушке подходящего возраста?
Но человек быстро перестраивается, быстро учится мыслить по-новому, выбрасывая из головы прежние мысли.
И Винга заставила себя улыбнуться Сольвейг. Ей хотелось, чтобы улыбка получилась добродушной, но у нее получилась только ухмылка, на что Сольвейг тоже ответила выжидательной улыбкой.
Эскиль ничего не сказал. Сгорбившись и подняв плечи, он сидел, мрачно уставясь на зеленоватую воду.
13
Вскоре рыбачья лодка снова взяла курс на юг.
К счастью, погода была безветренной, что очень радовало Эскиля.
— Ну, расскажи, что нового ты узнал у учителя? — спросила Винга Хейке.
— Сейчас вы все услышите, — ответил он, выуживая из кармана листок бумаги. — Этот учитель любезно выписал для меня самое главное…
— Но ведь это не имеет отношения к истории Эльдафьорда, или как?
— Вообще-то не имеет. Но это интересно само по себе.
И он начал читать. Эскиль был в панике: неужели он продемонстрирует сейчас свои убогие навыки в чтении? Перед Сольвейг?
Но тут Эскиль вспомнил, что сам рассказывал ей, что Хейке выучился читать уже будучи взрослым. И, пристыженный, он принялся слушать это беспомощное чтение по слогам.
Его любимый отец! Как он мог устыдиться такого прекрасного человека? Эскиль опускал голову все ниже и ниже.
— Так вот что говориться здесь, — начал Хейке: — «Возле одного из отдаленных фьордов этого дикого побережья с давних времен стояла старинная крепость. Говорят, что она представляла собой простую и примитивную постройку, пока несколько веков спустя ею не завладел один странный человек. Говорили, что он использовал крепость для языческих ритуалов, поговаривали также о человеческих жертвоприношениях».
67 
