16 
Агриппина была одна в своей спальне – ей приходилось много лежать, поскольку она еще не совсем оправилась после происшествия на галере. Когда вошел Аницетий, она слегка побледнела, но самообладания не потеряла.
– Тебя прислал мой сын, чтобы узнать о моем здоровье? Передай ему, что мне гораздо лучше!
Вместо ответа Аницетий обнажил меч. Солдаты сделали то же самое. Агриппина переводила взгляд с одного лица на другое – и в каждом видела смерть. Тогда она посмотрела прямо в глаза Аницетию и, откинув покрывало, произнесла с невыразимым презрением:
– Рази во чрево! Оно должно быть наказано за то, что выносило Нерона!
Через секунду императрица уже хрипела под градом ударов. Затем Аницетий спокойно вытер свой окровавленный меч о покрывало…
Базилисса Теофания
(956 год)
Таверна Кратероса, грека из Лаконии, находилась в самом жалком квартале Константинополя, недалеко от акведука Валанса. Однако дела у Кратероса шли бойко. Разумеется, он отличался такой же вороватостью, как и все прочие городские кабатчики, но у него подавали отменное греческое вино, а его дочь Анастасия воистину была перлом создания. В справедливости этой оценки никто не мог бы усомниться: девушке едва минуло шестнадцать, ее золотистая кожа была гладкой, как отполированный до блеска мрамор, громадные зеленые глаза с пушистыми ресницами притягивали взор, полные алые губы словно бы приглашали к поцелую, а пышным формам юного тела позавидовала бы сама богиня Афродита. Двигалась же она с такой грациозностью и изяществом, что при взгляде на нее все мужчины замирали от вос-хищения. Поэтому осторожный и расчетливый Кратерос старался не слишком выставлять напоказ свою красавицу-дочку. Каждый вечер под закопченными сводами его таверны собиралось множество гостей, но лишь немногим счастливчикам удавалось взглянуть на Анастасию. Отец берег ее для богатого клиента, который сумел бы оценить это сокровище по достоинству – иными словами, очень дорого.
И в один прекрасный день ему показалось, что он нашел подходящего человека. Было уже совсем темно, когда по трем ступенькам, отделявшим подвал от улицы, спустилось несколько человек. В таверне оставалось совсем мало народа – всего четверо. Один храпел, уткнувшись лицом в залитый вином стол и обнимая опрокинутый кувшин. Второй сидел на полу, бессмысленно вытаращив глаза, перебирая струны воображаемой арфы и подвывая дурным голосом. Еще двое расположились возле очага, бросая кости и тихонько переговариваясь.
Самому Кратеросу не терпелось лечь спать. Он нахмурился, увидев новых посетителей, поскольку уже собирался закрывать. Но, приглядевшись к ним, мгновенно переменил решение. Все пятеро были закутаны в плотные черные плащи, однако от зоркого глаза кабатчика не укрылись дорогие кафтаны и золотые украшения. Угодливо изогнувшись, он поспешил навстречу гостям и проворно смахнул крошки с лучшего своего стола.
– Что угодно благородным господам?
Один из мужчин, откинув капюшон плаща и открыв лицо с резкими суровыми чертами, небрежно бросил:
– Лучшее твое вино… и пусть его нам подаст самая красивая девушка твоего дома!
– Сию минуту, сеньор!
Кратерос побежал в погреб за вином, но, оказавшись за дверью, остановился в некотором смятении. Люди эти явно были богатыми, а повадки их показывали, что они принадлежат к высшей знати. Но к нему в кабачок не в первый раз заглядывали вельможи. Стоит ли будить ради этих господ Анастасию? Как узнать, достойны ли они того, чтобы познакомить их со своей прелестной дочерью? Прильнув к щели между кедровыми досками, он внимательно изучал посетителей…
Внезапно его хитрое лицо побагровело от волнения, и он протер глаза, желая убедиться, что это не сон. Пятеро мужчин расселись за столом, откинули капюшоны своих плащей, и Кратерос узнал самого молодого из них – того, что занял место посередине. Совсем недавно он видел его на Ипподроме, во время состязания колесниц.
Отбросив все колебания, грек кликнул слугу и велел нацедить кувшин лучшего кипрского вина, а сам ринулся вверх по лестнице в комнату Анастасии. Девушка крепко спала, но отец энергично встряхнул ее.
– Живо! Вставай и надевай лучшее твое платье! К нам пришел сын императора!
Полусонная Анастасия широко открыла глаза и пробормотала:
– Сын императора? Ты бредишь, отец! Опять перебрал?
Но Кратерос сильным толчком сбросил ее с кровати на холодные плиты пола.
16 
