Особенно,... 
8 
— Прости, прости меня, пожалуйста! Я — дурак, идиот! Алён, я люблю тебя! Схожу с ума от ревности, схожу с ума от желания. Прости! Какой я друг? Я не хочу быть другом.
Принялся целовать волосы, влажные ресницы.
— Колючка моя мелкая.
— Ты — и вправду дурак, если искренне верил, что я с тобой просто дружу. Гад самовлюбленный.
— Гад, — тело парило где-то в ночном небе. — Влюбленный, только не в себя, а в тебя.
Секс? Какой нахрен секс? Главное, она сказала, что любит! Остальное потом. Зарылся носом в пушистые пряди.
— Ваниль, корица и ты.
— Что?
— Запах. Всегда его любил. Ты пахнешь ванилью, корицей и собой, — вспомнил об одежде. — И тебе нужно новое белье. Какого Черта ты ходишь в старом?
— Идиот!
— Соглсен. Завтра же пойдем, и я куплю новое, если тебе так лень.
— Идиот! Мне не лень. Его ты подарил! — она попыталась вырваться, не пустил.
— Лежи смирно. С Вовиком твоим я сам разберусь. Он когда приедет? — я с каким-то садистским удовольствием представил рожу хмыря.
— Послезавтра. И я сама.
Долго. Столько ждать я не мог. Отпустил девчонку, скатился с дивана, схватил ее джинсы и убежал в ванную, закрылся. Достал из кармана телефон, набрал номер.
— Да, сладкая моя, — раздался в трубке сонный голос.
— Она больше не твоя, — бл… Как давно я мечтал это сказать!
За дверью «сладкая» что-то истерично выкрикивала.
— Так значит? Уб…
— Так. Захочешь поговорить, я к твоим услугам. А про нее забудь.
— Поговорим.
Положил трубку, вышел к разъяренной Лёнке, задорно улыбнулся, сгреб визжащее создание в охапку и утянул на диван. Не пущу…
Странно, но с Вовиком после взаимного мордобоя мы как-то сдружились.
И имя мне Смерть
Романтичная мистическая миниатюра о странной любви, написанная от лица Смерти. Примечание: имеется парочка моментов гибели людей, и своеобразная романтика, трагичного конца нет (автор их не любит).
Кто сказал, что у смерти женское лицо? Этот человек ошибся. Впрочем, люди часто ошибаются. Порой они представляют себе зверя с клыками и когтями, гоняющегося за ним по пятам. А иногда, подчиняясь нервной фантазии художников, воображают меня высоким скелетом в плаще с косой. Косить смертных… Забавная аллегория.
Я пнул пустую пластиковую бутылку и легко провел ладонью по шершавой влажной стене многоэтажки. За века важными остались только эмоции, рождаемые от подкожных нервных окончаний и рецепторов. Тактильные ощущения доставляют неимоверное наслаждение. Это сродни человеческому оргазму, прикоснуться к чему-либо, ощутить запах, вкус. Я чувствовал стену рукой, я ловил ливень лицом. Встречные прохожие, укрытые под зонтиками и капюшонами, огибали меня или, не заметив, толкали, спеша домой к своим женам, детям, кошкам, собакам… вот этот к рыбкам… или в бар к друзьям напиться в пятничный вечер.
Меня снова зацепили плечом. Свободной рукой я стряхнул воду с вымокшего насквозь пальто вместе с отпечатком этого человека. Не люблю прикосновения людей. Они противны. Порой и вовсе омерзительны, но это ничто по сравнению с испытываемым мной наслаждением от окружающих предметов. Они восхитительны, невообразимо приятны. Я мог бы застонать вслух.
Мимо прошел такой же. Я обернулся, нашел взглядом его человека. Это была женщина. Ее мысли не были здравыми. Она спешила домой к мужу, приготовить ужин. Мужчина бьет ее, потом просит прощения. Она прощает. Сегодня он не остановится. До больницы она не доживет.
— Жаль, — заметил я вслух.
— Мне тоже, — искренне ответил Смерть.
Мы разминулись. Я шел следом за пожилым мужчиной с цветами. Он не дойдет до жены. Я протянул ладонь к затылку и надавил на шапку, струйки воды с нее и волос стекли по шее на позвоночник и впитались в кофту. Снова приятно. Тяжелые полы пальто хлопали по коленям. Я дыхнул, выпуская еле заметное облачко пара из легких. Сегодня не так холодно.
Люди искренне верят, что Смерть приходит за ними случайно, негаданно, порой верят, что она гоняется за ними специально. Редко, кто задумывается, что их собственный конец зависит от них самих, от их решений. Мы всего лишь собираем души. Каждую минуту человек выбирает поворот и от этого выбора часто зависит не только его собственная жизнь, но и чужая.
Девушка на автобусной остановке проводила меня одновременно восхищенным и испуганным взглядом. В человеческих созданиях живут инстинкты. Секс и страх, остальное производно. Сейчас ею по отношению к моему облику руководили первые два в чистом виде. Я легко улыбнулся, глядя в ее глаза. Она растерянно заморгала и отвернулась.
8 
