122 
Настроение Хельги тоже не было безмятежным. Нет, он не боялся темноты, высоты и падения грифона. Его страшила перспектива иного рода. Грифон под ними был ЧУЖОЙ. Энка уверяла, что перезачаровала его на себя. Это редкое искусство – уметь зачаровывать грифонов. Даже среди сильфов им владеют единицы, другим народам оно и вовсе недоступно. Девица посвятила немало времени изучению теории зачаровывания, но богатым опытом похвастаться не могла. И Хельги, в отличие от самоуверенной сильфиды, вовсе не был убежден, что все получилось как надо. Вдруг чары спадут и Пегас надумает вернуться в Сильфхейм? Или папаша предпримет контрмеры? Эх, не спросил у Энки, как на ее родине принято карать грифонокрадов!
Удрученный мрачными мыслями, он даже не успел понять, что происходит. Только что сидел на Пегасе, вцепившись в жесткую шерсть загривка, в лицо хлестал ветер, в ушах свистело, сзади дрожала Ильза, внизу расстилался безбрежный океан. И вдруг…
На мгновение странно заломило в переносице, перед глазами сверкнуло нечто похожее на хвост огненного змея…
Хельги ошарашенно огляделся.
Он стоял посреди вписанного в огненную пентаграмму круга. И круг, и пентаграмма были начертаны на каменном полу просторного помещения, заставленного по периметру стеллажами с манускриптами, колбами и ретортами.
В углу, рядом со стрельчатым окном, толпились люди, человек десять – пятнадцать. А один, в черном балахоне до пола, стоял между ними и Хельги, спиной к последнему, воздев руки к потолку. Туда же был устремлен его взор.
И было в этой внезапной картине что-то такое знакомое, ну прямо родное…
Человек в балахоне обернулся.
Хельги протер глаза, все еще надеясь, что просто заснул на грифоне… и чуть не заорал. Перед ним стоял профессор прикладной и теоретической магии, мэтр Перегрин собственной персоной! Вот ужас-то!
Теперь Хельги смог опознать и помещение. Кабинет прикладной магии, здесь всегда проходили их семинары и коллоквиумы. И зачеты.
А пять лет назад Хельги точно так же стоял у стрельчатого окна в кучке других студентов-первокурсников, таращился на пентаграмму. Это профессор Перегрин демонстрировал свой самый эффектный магический трюк – вызывал демона.
Тогда в кругу оказалось кошмарнейшее существо, сплошь состоявшее из рогов, клыков и когтей. Оно плюнуло огнем, пустило дым из ноздрей, неразборчиво выругалось на языке латен и красиво исчезло. Перегрин исходил самодовольством.
Сейчас на месте производящего впечатление чудовища стоял Хельги.
– Силы Стихий! – негодовал профессор. – Вы! Откуда вы взялись?! Что за глупые шутки? Вы срываете мне семинар! Зачем вы сюда забрались?
Хельги готов был сквозь землю провалиться. Он чувствовал себя крайне неловко: Перегрин голосит, студенты таращатся и уже начинают веселиться. По закону подлости это была группа с подготовительного отделения – все они прекрасно знали Хельги. Он в прошлом году, по просьбе мэтра Свана, вел у них консультации по горному делу. – Как вы посмели?
– Я нечаянно! – пискнул горе-демон в ответ.
– Что значит – нечаянно?! Я вызывал демона!
– Оно само получилось, – оправдывался Хельги. – Я не виноват, честное слово! Последнее время некоторые утверждают, что я и есть демон… может, дело в этом?
Перегрин попятился:
– Вы… кто?
– Демон. Извините. Нет, сам я в это не верю, правда. Это другие говорят… А вы не согласитесь меня выпустить? В смысле вернуть назад? Это было бы так любезно с вашей стороны! Пожалуйста!!!
До него наконец дошло: раз он здесь, то Ильза и Эдуард – посреди ночного океана, на вредном Пегасе, совершенно одни!
До профессора тоже дошло. Что-то щелкнуло в мозгу, И все стало на свои места. Сами собой отпали все вопросы и нестыковки, связанные со странным студентом. Мэтр Перегрин хихикнул почти истерически. Надо же! Учил магии Демона! ДЕМОНА!
– Я пойду, ладно? – взмолился демон.
– Изыди! – махнул рукой профессор. – Вернись туда, откуда явился в наш мир.
…Вот Хельги и вернулся. Куда? Правильно. Туда, откуда явился. В воздушное пространство над ночным океаном, где-то между Сильфхеймом и материком. Да только грифона на этом месте давно уже не было.
Сперва он долго падал. Достаточно долго для того, чтобы в полной мере ощутить состояние полета и успеть осознать: сейчас он разобьется о поверхность воды. Он попытался вспомнить, что говорила о левитации сама не слишком-то искушенная Энка.
Удар получился такой силы, что содрогнулся весь организм. Но все-таки не смертельный. Наука сильфиды не пропала даром.
122 
