8 
Ирмелин открыла скрипучую чердачную дверь: за ней начинался совершенно новый мир.
Несколько маленьких окошек пропускали на чердак слабый свет.
— Уфф! — шепотом произнесла она. — Это просто укромный уголок для целого полчища привидений!
Ее подруга была настроена более трезво.
— Во всяком случае, здесь полно пыли! Пошли, поищем!
Не сидят ли на балках, подпирающих потолок, колдовские кошки? Не лежат ли в старинных сундуках полуистлевшие скелеты? Не танцует ли здесь по ночам старая мебель, высвобождая днем место для всякой жути?
— Ирмелин, мне кажется, мы не должны…
— Эх, ты, Виллему! Вот уж не думала, что ты струсишь, как заяц! Это же старинная обстановка семьи Мейден, к которой они с любовью прикасались своими руками!
— Но она расставлена в таком беспорядке! Неужели ко всему этому можно относиться с любовью? Эти вещи кажутся просто устрашающими!
— Неужели? Где же нам следует начинать поиски, по-твоему? Может быть, каждая из нас будет искать на своей половине чердака?
Виллему не обрадовало это предложение. И они принялись искать вместе.
— Под старинным корсетом вряд ли спрятаны сокровища Людей Льда! — сказала Виллему. — В этом пыльном кувшине тоже. А ты что-нибудь нашла?
— Какой-то чугунок. И рождественский наряд. Нет, здесь ничего не может быть. Пойдем в другой угол.
Когда они шли на другую сторону, Виллему схватила Ирмелин за руку.
— Мне кажется, мы здесь не одни.
— Не болтай глупости, пошли!
— Нет, мы не должны идти дальше! Что-то во мне противится этому.
Ирмелин пристально посмотрела на нее. В тусклом свете лицо Виллему показалось ей ужасно бледным.
— Что с тобой, Виллему?
Держа Ирмелин за руку, она потащила ее назад, к центру чердака.
— Теперь этого нет, здесь нам ничто не угрожает.
Они посмотрели в угол: в полумраке виднелся стол и стул с высокой спинкой, на котором висело покрывало.
— Уфф, не хотелось бы мне встретиться здесь с гростенсхольмским привидением, — дрогнувшим голосом произнесла Ирмелин. — Почему ты не решилась идти туда?
— Это не привидение, — неуверенно произнесла Виллему. — Это реальная сила. Столь же реальная, как штормовой ветер, огонь, гром, любовь… И это не злая сила, Ирмелин. Она только предостерегает.
Они перешли на шепот.
— Но почему же тогда Тарье и Колгрим свободно входили сюда? И, возможно, брали то, что им было нужно?
— Не знаю. Возможно, тогда эта сила еще дремала, но была разбужена их вторжением. Или, возможно, мы являемся нежелательными посетителями!
— Тарье и Колгрим тоже не были здесь желанными гостями, ведь оба они погибли.
— Значит, эта сила не хочет, чтобы мы с тобой погибали?
— Тебе лучше знать. Ты уверена, что это не злая сила, Виллему?
Она напрягла все свои чувства, но теперь они находились вне сферы действия этой силы — и у них не было ни малейшего желания снова возвращаться туда.
— Я не знаю. Но я абсолютно убеждена в том, что эта сила исходит от какой-то персоны.
— Ничего себе! Уж не думаешь ли ты, что…
— Нет, это был не тот, кого ты имеешь в виду, чье имя мы не осмеливаемся произнести. Но давай уйдем отсюда, у меня мурашки бегают по спине!
Они направились к лестнице. И когда они закрыли за собой дверь и снова очутились в мире людей, Виллему прошептала:
— В нашем роду есть только один, кто мог вернуться в этот мир. И теперь я знаю, что это была не злая сила: она была грозной, но предупреждающей.
— Суль? — тихо спросила Ирмелин, когда они спустились с лестницы.
— Да. Ведь она, как тебе известно, никогда никому не показывается на глаза. Она только приходит на помощь.
— Да, это я знаю. Как ты думаешь, не сказать ли мне об этом отцу и матери?
— Только если в этом будет необходимость. Я думаю, что по чердаку все могут ходить спокойно. Но мы с тобой напали на след чего-то необычного.
— Да, тайна проклятия Людей Льда… Нет, если даже Тарье и Колгрим не раскрыли этой тайны, куда уж нам с тобой!
Тем не менее, Ирмелин теперь искоса посматривала на свою подругу: Виллему была более одарена, чем все думали, в том числе и она сама.
И когда они были уже в комнате, она спросила:
— Виллему… Тебе не кажется ужасным, если человек уступает…
8 
