75 
Арв Грип рассеянно кивнул.
— Ты долго пробыла в Норвегии.
— Да-а… — неуверенно протянула Тула. Глубоко вздохнув, дедушка сказал:
— Ты должна быть откровенна со мной, Тула, я не шучу. У Хейке были свои причины, чтобы держать тебя там так долго, не так ли? И он хотел обучить тебя… служению добру.
Взгляд его был таким печальным и таким добрым, что у нее навернулись на глаза слезы.
— Вы об этом знаете, дедушка? — прошептала она.
— Я плохо спал по ночам, волнуясь за тебя. Я знал об этом давно. И я окончательно убедился в этом, когда Хейке был здесь. Он всегда так пытливо и настороженно смотрел на тебя. У меня просто мороз бежал по коже. Ведь я же старик из Людей Льда, Тула!
Он осторожно притянул ее к себе. Положив голову ему на плечо, она заплакала.
— Не говорите ничего отцу и матери, — попросила она.
— Разумеется, не скажу! Они бы все это неправильно поняли. Тебе было трудно?
— Одно время — да. Но теперь у меня есть Томас. Он все знает, и я… Если я и совершала какие-то глупости, то теперь с этим покончено.
— Я уверен в этом. Дело в том, что любовь — самый лучший лекарь. Если у человека есть его половина, ему не требуется пускаться в какие-то авантюры или прочие дикие выходки.
— Я хорошо это понимаю, дедушка.
— Жизнь учит многому. Как тебе известно, в нашей семейной ветви до этого не было «меченых», так что мы были вправе ожидать, что их и не будет. Да, Шира была избранной, но она — не в счет. Но самое удивительное то, что у тебя нет никаких внешних признаков «мечености»!
Тула растерянно рассмеялась.
— Почему же? Есть! Позавчера вечером Томас сказал, что ему показалось, будто мои глаза отливают желтизной, когда на них падают лучи вечернего солнца. Но он очень глубоко заглянул в мои глаза!
Арв Грип ничего на это не ответил.
И Тула задумчиво произнесла:
— Но в последний раз, будучи здесь, Хейке внимательно рассматривал мои глаза — и он абсолютно ничего не увидел.
Было ясно, что слова Тулы обеспокоили Арва. Некоторое время оба молчали. Они думали о Сёльве, отце Хейке. О том, что глаза его с годами становились все светлее и светлее, пока не стали ядовито-желтыми…
И Тула сказала об этом вслух.
— То, что происходило с тобой, еще ни о чем не говорит, — торопливо ответил он.
— Говорит, — возразила она. — Это означает, что я предупреждена. И что мне еще более упорно следует бороться против власти проклятия. И я чувствую себя сейчас достаточно сильной для этой борьбы, дедушка, потому что на моей стороне Томас.
— И все мы, — мягко напомнил он ей. — У меня есть еще один вопрос, после чего мы уже можем не возвращаться к этому разговору.
— Что же это за вопрос?
— О том человеке, который был найден мертвым в навозной жиже много лет назад.
— Он хотел убить лагмана Поссе. И молодого господина Арвида.
— Понимаю. Значит, это все-таки была ты. Я часто думал об этом, но ты была ангельски кроткой и ласковой. Впрочем, это типично для «меченых». Защищать своих близких всеми доступными способами! Об этом можно говорить бесконечно. Теперь ты взрослая, и ты стала другим человеком. Буду рад познакомиться с твоим другом Томасом!
Тула с улыбкой высвободилась из его рук.
— Папа хочет научить его ездить верхом!
— Очень разумная мысль! Это намного расширит его горизонты. Но нельзя ли что-то сделать с его ногами?
— Похоже, дело безнадежно, — вздохнула Тула. — Хейке дал мне кое-какие лекарства, и я использую их вместе с некоторыми колдовскими заклинаниями, но…
— Этого не следует делать, — сурово сказал Арв. — Не следует заниматься колдовством. Это усилит злые стороны твоих способностей.
— Даже если бы это и помогло?
На это Арв Грип не знал, что ответить.
— Ну, ладно, это неважно, — сказала Тула. — Здесь уже ничто не поможет, время упущено. И Хейке, конечно, не Христос. Наоборот, он колдун.
— Не забывай о том, что он мастер белой магии. Он служит добру. Не забывай также о том, что у христианства нет монопольного права на добро. Чудеса могут творить и не христиане. И африканские целители, и сибирские шаманы — и в нашем роду есть один такой шаман.
Взяв его за руки, Тула сказала:
— Значит, вы полагаете, что Томас может…
75 
