61 
Он продолжал искать, его пытливые мысли пробирались повсюду, как волосатые щупальца.
Большой город… (Париж, но Тан-гиль этого не знал, и его это совсем не волновало). Конференция на высшем уровне. Неужели они решили стать друзьями? Он должен этому помешать!
Его маленькая, как у рептилии, голова тут же повернулась в другом направлении. Там что-то должно было произойти, но что?
Одна из этих механических птиц, в которых имели обыкновение сидеть люди, осмелилась опасно приблизиться к вражеской стране. В птице был только один человек, и, ой, как же быстро она двигалась! Самая быстрая механическая птица из всех, что он видел! Самолеты, так, кажется, их называют. Они не нравились ему, потому что он никак не мог понять, как это обычные, примитивные людишки смогли выдумать такую волшебную штуку.
Тенгель Злой на расстоянии мог почувствовать пресловутый У-2, сыгравший впоследствии такую роковую роль. Он мог прочитать мысли пилота. Его сомнения и неуверенность, Тенгель заметил, что здесь что-то не то, враг не должен был лететь так близко.
— Нет-нет, не поворачивай, — бормотал Тенгель Злой. — Давай-ка, залетай поглубже на их территорию!
Потому что, как подсказывала ему его злобная интуиция, это могло привести к кризису между различными державами. И он с удовольствием помог бы им перессориться.
Он тер руки так, что когти цеплялись друг за друга. Лети, лети, только вперед! Нет-нет, ни в коем случае не поворачивай сейчас назад! Ты можешь сделать это!
Тенгель Злой продолжал искать… Вот! Вот солдаты! У них было такое же огнестрельное оружие, что и у его собственных людей, оно нравилось ему безгранично. (Но он этого, конечно же, не показывал). У них были большие-большие пистолеты или как там их еще называли. Пистолеты, которые стояли на земле! Нацеленные в воздух.
Лети же, лети же дальше, маленький, быстрый комарик, в котором сидит враг! Ага, вот так, подлети же поближе, ближе!
Давай! Стреляй!
Тенгель, конечно, не мог точно определить расстояние, но ему удалось обратить внимание русских зенитчиков на вторгшегося в их воздушное пространство. И когда наступил момент, раздались знаменитые залпы зенитных орудий, которые заставили У-2 сесть.
— Вот так, вот так, — удовлетворенно хмыкал Тенгель Злой. — Теперь, думаю, у них начнутся кое-какие проблемы с этой гнусной мирной конференцией!
Что и произошло. Афера с У-2 стала горячей картофелиной для обеих сторон, и Парижская конференция закончилась в обстановке полной непримиримости.
Тан-гиль предвидел это, его злобное сердце ликовало.
Он обратил внимание и на то, что происходило ближе к нему. На ту страну, где он сам находился. Да, он даже знал, что она называется Норвегией. Но это не имело никакого значения. Его царством был весь мир, а не какая-то лоскутная страна со слабоумными жителями.
Какой-то иностранный профессор говорил, что норвежцы, сидящие за рулем машин, совершенно не уважают пешеходов, часто наезжают и на женщин, и на детей, и на инвалидов.
— Ну, а почему бы и нет? — агрессивно поинтересовался Тенгель. — Почему бы им это не делать? Дави их! Что их, коллекционировать что ли?
— Традиционная вежливость и доброжелательность норвежцев вот-вот канут в прошлое, — продолжал профессор. — Безразличие и насилие стали обычными явлениями.
— Ну, понятно, — процедил сквозь зубы Тенгель Злой. — И кто же, по-твоему, позаботится об этом? Идиот, ничего-то ты не понимаешь! Неужели не понимаешь, до чего же восхитительна стала жизнь! А станет еще лучше!
Ха! Он услышал в эфире радиовыступление. То есть он не понял, откуда оно идет, но уж поскольку услышал, то, конечно, прислушался повнимательнее. Говорили о счастливых майских днях 1945 года, когда закончилась большая война, и немцы оставили Норвегию.
Ерунда, подумал Тенгель Злой и придумал прекрасный финал для этого выступления. Беднягу оператора из студии, который должен был поставить пластинку с песней Сольвейг, угораздило выбрать ту, где песня исполнялась на немецком. Тенгель был страшно доволен содеянным и той паникой, которая охватила студию. Волнующий пятнадцатилетний юбилей — коту под хвост!
Он продолжал слушать.
В Стортинге шли дебаты о том, могут ли теологи-женщины претендовать на освобождающиеся вакансии священников, поскольку это предусматривалось законом. Исполняющий обязанности министра по делам церкви утверждал, что женщины не настолько энергичны, чтобы стремиться стать священниками.
61 
