55 
Марко был недосягаем и неприступен. Она это знала. Но Руне?..
Она была вынуждена сознаться самой себе, что Руне вызывает у нее чудовищное любопытство. Неужели он весь из дерева, или же у него…
Нет, она не будет произносить никаких нехороших слов, Марко все равно, так или иначе, влияет на нее. Но чувствует ли Руне что-нибудь, когда она рядом? Может, это у него деревянная палочка? Или же у него там вообще ничего нет? На этот вопрос она не могла ответить.
Но как раз сейчас она собиралась это выяснить!
Пока она все еще среди живых, ей надо найти себе мужчину. Внутренний голос подсказывал ей, что Руне едва ли тот, кто ей нужен, но, черт побери, другого-то никого нет!
Она тихо выскользнула из гостиницы.
Он все еще был во дворе. Сидел на корточках, прислонившись спиной к перилам.
— Халькатла, что это ты делаешь здесь на улице?
— Лучше спросим: а что ты здесь делаешь?
— Разумеется, вас охраняю! МЫ нигде не можем чувствовать себя в безопасности, хотя нам и удалось отправить Тенгеля Злого на юг. Ведь у него много помощников.
— Премного благодарна, сама знаю. А правда, я молодец, что задурила ему голову настолько, что он уехал?
— Большой молодец, — сказал Руне серьезно. Она огляделась, показав рукой куда-то наверх:
— Но здесь-то ты почему стоишь, ты же никого здесь не увидишь! Пошли, давай поднимемся в ту рощицу! Там мы прекрасно сможем видеть и дорогу, и двор, и вход в гостиницу.
Он посмотрел по сторонам и неохотно должен был признать, что она права.
— Иди в дом, Халькатла, я сам обо всем позабочусь.
— Почему это? Мы двое так одиноки в этом незнакомом времени. Почему бы нам не быть одинокими вместе?
— А ты не замерзла? Уж больно легко ты одета.
— Замерзла? Когда это духи мерзли?
— Ты не дух, Халькатла, ты гораздо больше. Ведь ты же настоящая, ты материализовалась. А духи не такие.
— Некоторые. Да плюнь ты на это, я, во всяком случае, совершенно не мерзну, и мне еще никогда не было так интересно. Самое печальное то, что я была вынуждена пообещать Марко не прибегать ни к каким ведьминским штучкам. И это глупо.
Они направились к холму. Руне был чем-то обеспокоен, а Халькатла пребывала в возбуждении, дрожа от нетерпения. В ней не было той нежности, которая отличала отношения между Тувой и Яном. Халькатла была ведьмой, ею же и осталась. На самом деле по сути своей она была похожа на Суль, в ней не было только интеллигентности Суль и той утонченности, которая объясняется хорошим воспитанием и образованием. Халькатле приходилось в основном самой себя воспитывать. Обе были на стороне сил зла, но отошли от них, когда слишком хорошо узнали, что такое душевная боль. Было совершенно очевидно, что у Халькатлы свои недостатки. Ни она, ни Суль не смогли полностью избавиться от страсти к проделкам.
А сейчас Халькатлу ужасно интересовал Руне, и он прекрасно об этом догадывался.
У Халькатлы не было никаких комплексов — в отличие от Тувы она отлично знала, что привлекательна. Но поддастся ли ее чарам такой, как Руне? Ее это крайне интересовало.
Они поднялись на холм и встали за деревьями. Видно и правда замечательно, отсюда просматриваются все дороги к гостинице.
Безо всякого смущения она спросила:
— Как ты считаешь, я красивая?
— Конечно, — медленно ответил он скрипучим голосом.
— А как ты думаешь, я соблазнительная? Ты что-нибудь чувствуешь, когда на меня смотришь?
— Что ты имеешь в виду?
— Да ладно, не будь таким недогадливым! У тебя… Нет, я не должна так говорить. Но скажу по-другому: ты меня хочешь? Ведь это же вполне приличное выражение, даже для Марко? Хочешь?
Он отвернулся. Не хотел отвечать.
— Но я хочу знать, — разбушевалась она. — Мне некого спросить. Или же я просто подойду к первому попавшемуся мужику и предложу ему себя.
— Нет, — резко оборвал он ее. — Ты не должна так делать.
— Почему это? Неужели, скандала боишься? Бояться-то ведь нечего, сейчас не то время, когда ведьм сжигали на кострах. Неужели ты думаешь, я не видела, что молодые девушки сами заигрывают с парнями и даже решают, будут они с ними спать или нет? А почему я этого не могу? Или, может, ты немного ревнуешь?
— Просто подумал о том, кто попадет к тебе в лапы, — угрюмо ответил он.
— Но ты спокойно смотришь на меня?
55 
