50 
— А имена на «Э» были? Например, Эрлинг?
Эллен смущенно покраснела.
— Вы всегда носили фамилию Кнутсен? — не унимался Рикард.
— Ой… — тихо произнес Натаниель, который тоже понял, в чем дело.
— Нет, — нерешительно ответила Эллен.
— После этого семейного скандала ты взяла фамилию отца?
— Нет, это фамилия свекра моей бабушки. Его тоже звали Кнут. Иначе говоря, это фамилия моего прадедушки. Но какое это имеет значение?
— Твоя бабушка… — четко выделяя каждое слово, сказал Рикард. — Твоя бабушка взяла фамилию своего свекра, чтобы скрыться от своего мужа, твоего деда, когда тот начал перерождаться, не так ли?
Эллен страшно побледнела.
— Да, это так.
Пододвинувшись к ней, Натаниель сказал:
— Так что ваша подлинная фамилия была Скогсруд, не так ли? И твой отец родился в 1909 году?
Она оторопело кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова.
Рикард быстро встал.
— Я должен позвонить Андре, — сказал он. — Вы оба свободны сегодня вечером?
— Собственно говоря, нет, — сказал Натаниель. — Но я могу выкроить время.
— Я тоже, — кивнула Эллен.
— А твои родители? В особенности твой отец?
— Этого… я не знаю. Но думаю, что у них найдется время…
Рикард тут же пошел к телефонной будке. Разговаривая, он держал дверь открытой и смотрел на них.
— Андре? Ты можешь прекратить свои поиски. Мы нашли недостающее звено в цепи… Да, именно! Скогсруд. Эллен Скогсруд, она сидит здесь с Натаниелем и со мной… Да, мы будем вечером в Липовой аллее. Так что теперь семейство полностью укомплектовано.
Повернувшись к ней, Натаниель протянул ей руку и сказал с сияющей улыбкой:
— Добро пожаловать в род Людей Льда, Эллен!
Вечер в Липовой аллее был просто фантастическим.
Натаниель, собиравшийся навестить свою мать Кристу, привез ее и Абеля в Липовую аллею. Никого из его старших сводных братьев не было дома, большинство из них были уже женаты и жили отдельно.
Рикард привез свою семью, Винни и дочь Туву, меченую, которая была светом и радостью в их жизни. Все были в сборе, даже Мари. У нее выдалась свободная неделя, и она со своим многочисленным семейством решила навестить свою родню.
Родители Эллен сначала очень скептически восприняли приглашение приехать. Что-то они не могли припомнить, чтобы у них были родственники из рода Людей Льда! Но глаза их дочери светились таким энтузиазмом, что они поняли, как много это значит для нее. Им пришлось уступить. Надев, хотя и с явной неохотой, парадную одежду, они поехали.
Им точно объяснили, куда и как ехать, но сориентироваться среди множества побочных дорог было не так-то легко. Тем не менее, они опоздали только на две минуты.
И какой им был оказан прием!
В старинной Липовой аллее носилась целая орава внуков Ветле Вольдена. На воротах дети повесили цветочные гирлянды и написали крупными, разноцветными буквами: «Добро пожаловать!» Правда, желтый цвет оказался слишком светлым, поэтому одна буква в слове пропала. Но никто на это не обратил внимания.
Какое количество людей! И все они приветствовали их! И все они окружали Эллен и ее родителей. Эллен обратила внимание на старую некрасивую даму с удивительно приветливыми глазами, которую звали Бенедикте. С ее сыном Андре она уже разговаривала по телефону, и он показался ей очень милым. Таким он и оказался. Он был отцом Рикарда, которого она хорошо знала.
А мать Натаниеля была просто бесподобной! Как может женщина зрелого возраста оставаться такой непостижимо прекрасной? Жена Ветле была ужасно темпераментной француженкой. Она горячо обняла Эллен, расцеловала в обе щеки. Была еще одна дама по имени Мали — жена Андре; были сестры Мари и Карине, а также их брат Ионатан. Иоаким Гард был женат на Карине и приходился сводным братом Натаниелю… как это все было запутано… Отец Натаниеля, Абель, был намного старше своей жены, но на вид тоже был очень милым.
Девять внуков Ветле казались ей очень похожими, как говорят, «на одно лицо». Единственный, кого она выделила из этой массы, был Габриэль, сын Карине, племянник Натаниеля. Этот мальчик с серьезными, умными глазами внимательно смотрел на Эллен.
Да, в гостиной Липовой аллеи собралось большое общество.
Дети тоже были вместе со взрослыми, ведь они были уже не маленькими — самому младшему из них десять.
50 
