37 
Станет она сорить деньгами ради бесполезных разговоров!
«Если бы я знала, где он теперь! — думала она, возвращаясь домой. — Может быть, он нуждается во мне, а я сижу здесь в полном неведении…»
Дома никого не было, когда она вернулась. Она пошла в свою комнату и еще раз перечитала письмо, но это не прибавило ей ясности. Она не умела читать между строк, как это делал Натаниель.
«Если бы я могла вступить в контакт с ним…» — подумала она. И в тот же миг у нее екнуло сердце. Она вступила в контакт? Может быть, она умеет это делать? Так, как это мог сделать Натаниель.
О, нет, ей это было не свойственно! Эллен никогда не замечала у себя телепатических способностей.
Но Натаниель сказал, что она более чувствительна, чем все остальные.
Да, в самом деле… Она притягивала к себе души несчастных. Но Натаниель был живым. Она надеялась на это.
Предприняв робкую попытку передачи мыслей на расстояние, она с усмешкой остановилась: нет, на это она была не способна!
А в это время Натаниель, отсутствующий уже пять дней, был близок к решению проблемы. И никто не искал его. Не будет ли слишком поздно?..
Все приняло серьезный оборот. Натаниель был сильным, его сверхчувственные способности были велики. У нее же была только крупица этих способностей. Он часто говорил о том, что нужно сосредоточиться…
Родители должны были вернуться не скоро, дом был теперь в ее распоряжении.
Эллен решила основательно взяться за дело. Она должна была знать, нуждается ли в ней теперь Натаниель.
Она была не чужда йоге и медитации и знала, как нужно расслабляться и очистить мозг от ненужных мыслей.
Возможно, возможно, ей это удастся! Ведь даже, если ее способности и минимальные, Натаниель может оказаться достаточно сильным для того, чтобы уловить ее сигналы или как это там называется.
Она села на коврик, прислонясь спиной к стене и держа в руке письмо Натаниеля.
Это не было чисто индийской позой, но для нее это была расслабляющая поза, а это было главное. Раньше она пыталась расслабляться и в лежачем положении, но при этом всегда засыпала, так что теперь такой способ не подходил. И она начала длительную процедуру постепенного раскрепощения тела, и когда все, за исключением мозга, сердца и легких, перестало ощущаться ею, словно ей и не принадлежа, она начала расслаблять мозг.
Натаниель, Натаниель… На-та-ни-ель… безмолвно повторяла она снова и снова, чувствуя, что все глубже и глубже погружается во тьму.
Иногда в голове ее пробегала мысль: «Господи, как все это смешно выглядит! Зачем я все это делаю?» И вся ее внутренняя работа шла насмарку. Но, начиная все сначала, она с каждым разом все глубже и глубже погружалась в свое сознание.
Она не решалась открыть глаза, и к тому же была в своих мыслях так далеко, что больше не замечала ничего вокруг. Она не замечала, что уже в течение получаса ее состояние меняется. Тело стало казаться невесомым, словно парящим в пустоте, мозг расслабился. И началась следующая фаза: концентрация.
Она мысленно представила себе своего друга, каким она видела его в гостинице, но ей было трудно вспомнить черты его лица. Они казались ей расплывчатыми. Тут она вспомнила, как он однажды улыбнулся ей, при этом возле его рта залегли печальные складки. Это воспоминание позволило ей вспомнить его странные глаза, его прямой нос и все линии лица, волосы, слегка прикрывающие уши, немного длинноватые, хотя это ему и шло…
Натаниель, Натаниель, где ты? Ответь мне, умоляла она, и концентрация ее мыслей была настолько велика, что она ощущала зуд в затылке, а письмо, которое она держала в руке, казалось ей тяжелым, как свинец. В голове у нее была пустота и мрак, тело было безжизненным…
И тут в прихожей зазвонил телефон.
Нет, нет, нет, нет!
Как она могла быть такой дурой!
Почему она не выдернула телефонный шнур?!
Медленно, с великим трудом, преодолевая физическую боль, она вернулась к действительности. Вся ее работа оказалась напрасной. Но игнорировать телефон было невозможно. Ведь кому-то нужно было ответить.
Медленно, преодолевая сопротивление собственного тела, она встала.
Звонила дама, которой нужна была мать Эллен. Записав номер телефона, Эллен положила трубку. И в ярости выдернула шнур.
Но она не могла начать сначала всю процедуру. Опустившись в прихожей на стул, она закрыла лицо дрожащими руками.
37 
