23 
Шарлотта совершила ужасное преступление против невинного младенца и должна быть наказана. Да и с точки зрения морали это совершенно возмутительно. Надо было все обдумать на трезвую голову.
И она выплыла из комнаты.
Шарлотта схватилась за голову:
— Это ужасно, — потерянно воскликнула она.
— Дайте ей немного времени, — мягко сказала Силье. — Большего мы не могли ожидать.
Слуги принесли еду, недвусмысленно давая понять, что спальня — не совсем подходящее для трапезы место. Блюда появлялись одно за другим, и Силье просто не верила своим глазам. Стол ломился от яств.
— Пожалуйста, Силье. Я не смогу съесть ни кусочка.
— При таком потрясении и я вряд ли смогла бы есть. — Силье в отчаянии посмотрела на стол: — Я тоже не могу… Если бы только мне позволили взять с собой, детям, хоть одну тарелку…
— Не волнуйтесь. Им достанется всего вдоволь. Ешьте со спокойной душой.
Силье ела в полной тишине, пытаясь соблюдать хорошие манеры. Когда она утолила первый голод, Шарлотта тихо попросила:
— Расскажи о сыне!
Силье только начала, как в комнату вошла баронесса и попросила продолжать рассказ.
Мать и дочь внимательно слушали обо всем, что случилось с Дагом за эти годы. Шарлотта утирала порой слезу, но никак не могла наслушаться. «Типичный Мейден», — часто улыбались они. Когда рассказ подошел к концу, баронесса встала и с достоинством произнесла:
— Я думала об этом деле. Все не так просто. Мы не можем взять мальчика из семьи, которую он считает родной. Твой отец никогда не позволит…
Шарлотта упала на колени:
— Мама! Вы меня поняли! Спасибо вам!
— Ладно, ладно, — мать погладила ее светлые волосы. — Я понимаю, что Шарлотта мечтает его увидеть. Мне тоже хочется на него взглянуть. Конечно, мы вознаградим вас за ваши заботы…
— Нет, — вскричала Силье. — Я не поэтому сюда пришла.
— Простите меня, — просто сказала знатная дама. — Но я так мало знаю о вас…
— Надо, чтобы Силье рассказала о себе, не только о Даге. Даг… Как приятно звать его по имени. Даг Кристиан…
Она позвонила в колокольчик и слуги унесли остатки еды.
Силье еще раз поведала о той незабываемой ночи, когда вдруг все смешалось в ее жизни. Вспомнила, как нашла двух малышей, как увидела Хемминга, привязанного к столбу. Вдруг за ее спиной возник человекозверь и попросил спасти юношу, вырвать его из рук палача. Она сначала колебалась. Тогда тот пообещал накормить их и найти кров ей и детям.
— И он сдержал свое слово, — тепло произнесла Силье. — Мы приехали в чудесную усадьбу, к самым добрым на свете людям. К Бенедикту — он расписывает церкви, — его работнику и двум старушкам — Грете и Марии. А Грета так полюбила Дага — как будто собственного сына. Мария заботилась о Суль — той малышке, что я нашла раньше. Господин Бенедикт позволил мне даже писать в церкви. И знаете, он сказал, что я истинный художник! Да я и сама чувствую, что мое призвание не в домашней работе! Тут она смутилась, но продолжала: — И все время этот человекозверь находился где-то поблизости. Я никогда не видела его, но он появлялся каждый раз, когда мне было плохо. Потом я узнала его имя. Звали его Тенгель из рода Людей Льда…
— Люди Льда? — переспросила баронесса. — Я слышала о них. Разве это не ужасное сборище ведьм и колдунов?
— Так говорят, — кивнула Силье. — И я не стану отрицать, что многие из них кое-что умеют.
— Тенгель из рода Людей Льда? — повторила знатная дама. — Я думала, что это призрак, злой дух. Кто-то, правда, это было давным-давно, вспоминал его на костре.
«Да, это достойное развлечение для высшего света», — подумала Силье.
— Тенгель Злой жил много веков тому назад. Согласно преданию он продался Дьяволу и проклял свой род. Говорят, что некоторые его потомки получают в наследство его таинственную силу и безобразный вид. Одно из преданий гласит, что проклятие будет передаваться из поколения в поколение до тех пор, пока не будет найден котел Тенгеля Злого с травами. Но никто не знает, где тот котел зарыт.
Говорят также, что скоро родится один из потомков Тенгеля Злого, и он будет знать и уметь больше, чем весь род человеческий. Да, вообще-то, много чего болтают. Хотите — верьте, хотите — нет. Но тот, о ком я говорю, человекозверь, — это совсем не тот Тенгель, всего лишь один из потомков колдуна.
23 
