17 
Они сдались и попросили ее продолжать, но в их голосах слышалось недоверие.
«Как мне заставить их поверить себе? — думала она. — Колдовать я вообще не умею, а мандрагора в моем присутствии даже не шевелится…»
Но она продолжала рассказывать о своих прародителях, помогавших бедным меченым, но не способным вступить в связь с избранными. О призраках, которых Хейке и Винга выманили из потустороннего мира и которые со временем прибрали к рукам Гростенсхольм, о странных демонах, помогавших Людям Льда, особенно Туле, и об их борьбе против Тенгеля Злого.
— Но такого быть не может, — возмущенно добавила Сага. — Потому что демоны представляют силы зла! Никто никогда не слышал о дружелюбных демонах!
Пауль усмехнулся, а Марсель, сидя в углу кареты, спросил:
— Чисто теоретически в этом нет ничего удивительного, Сага. Именно об этом мы говорили вчера — о сущности зла.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, опасаясь, что не сможет разобраться в его ученых пояснениях.
Но он объяснил ей все простыми словами.
— Насколько я понимаю, этот Тенгель Злой прикоснулся к самому сердцу зла, обнаружив Источники Жизни, и отведав темной воды. Это должно было потрясти землю до основания.
Сага кивнула:
— Говорили, что в тот раз почва под ногами людей дрожала, слышались какие-то испуганные голоса…
— Вот видишь! Я верю тому, что ты рассказываешь. Помнишь, о чем мы говорили вчера? О том, что христианский Сатана — это лишь фрагмент мирового зла? Объясняя природу дьявола, отцы церкви стояли перед дилеммой. Они не осмеливались связывать силы зла с Богом. Ведь их Бог был Всевышним, Единственным! Все должно было быть сотворено им. В том числе и Сатана. Поэтому они смешивали две различные старинные легенды. Легенду о Люцифере, ангеле, восставшем против Бога…
— Да! — взволнованно перебила его Сага. — Я слышала об этом. В качестве наказания он был низвергнут в преисподнюю.
— Верно, — с улыбкой сказал Марсель. — Но отцы христианства искали древние мифы и утверждали, что Люцифер стал Сатаной — древним божеством, существовавшим задолго до христианства.
— Значит, Люцифер не являлся злой силой? Марсель усмехнулся.
— Он больше уже не является ангелом. Я не думаю, что тот, кто вынужден жить вечно в преисподней, станет любить людей. Ведь именно из-за них-то он и угодил туда!
— Да, я помню.
— Так что Люцифера следует принимать за того, кем он в действительности является: за падшего ангела. За черного ангела. И не нам решать, добрый он или злой. Скорее всего, он злой.
Пауль заерзал на месте, выражение его лица свидетельствовало о том, что ему не по себе. Ему не нравилось, что все его попытки соприкоснуться с Сагой коленями она решительно отклоняла, отодвигаясь в сторону.
Карета вдруг накренилась, и она повалилась прямо на Марселя. Он, разумеется, поддержал ее, на миг обхватив руками. Пристыженная собственной неловкостью, она выпрямилась и извинилась.
Обворожительно улыбнувшись, Пауль сказал:
— Думаю, мне придется поменяться с тобой местами, Марсель. Ты не против, Сага?
Смутившись, она ничего не ответила. И вместо ответа сказала:
— Но вернемся к демонам…
— Да, извини, у меня дурная привычка пускаться в пространные пояснения, — улыбнувшись, сказал Марсель. И Саге очень понравилась его улыбка. Она не понимала причины своего возбуждения; после жуткого момента разоблачения Леннарта она даже не смотрела на мужчин. Хотя он никогда особенно не затрагивал ее чувства, все же именно он, Леннарт, значил для нее больше всех остальных молодых мужчин, которых она когда-либо встречала.
Присутствие же Марселя перевернуло всю ее жизнь, и она не осмеливалась смотреть ему в глаза.
Не успел Марсель приступить к своим пояснениям относительно демонов, как Пауль торопливо произнес:
— Все это лишь туманный, гипотетический разговор. Мне хотелось бы услышать что-нибудь более актуальное: ты сказала, что развелась, Сага. Это же настоящий скандал! Как могла ты, такая порядочная девушка, решиться на такое?
Лицо ее передернулось, напоминание о разводе было для нее все еще тягостно.
— Мне кажется, ты правильно выразился, Пауль. Я была слишком порядочной.
— У него была другая? — поддразнил он ее.
— Да, запасная. Но, я думаю, в этом была виновата я сама.
17 
