Особенно,... 
98 
… Конвоиры дремали по очереди. Ровно гудел мотор «торонги», участок дороги был удивительно ровным – ни воронок, ни опасной колеи, должно быть, совсем недавно прошлись грейдером. Скучные плоские пейзажи простирались вокруг. Светила припекали, заглядывая в окна с двух сторон. Чёрная обивка сидений нагрелась под их лучами, стало жарковато. Водитель – молодой светловолосый парень с нашивками капрала, позёвывал за рулём. А потом вдруг затормозил и попросил, чтобы его сменили. Оказывается, в должности шофёра он не состоял, был таким же конвойным, как и трое остальных, просто ему первому выпала очередь вести машину.
– Да какого чёрта! Всего ничего проехали! – возмутились трое. – Когда ты успел устать?!
И получили ответ, что дело не в усталости, а в принципе. Обещали сменить на полпути – пусть меняют. Он лично к ним в извозчики не нанимался. А то сами, понимаете, дрыхнут, а он за них отдувайся, после ночной смены, между прочим.
Почему-то никому из троих очень не хотелось садиться за руль. Почуяли, что ли, неладное, тем самым загадочным «седьмым чувством», что позволяет иногда людям угадывать будущее? (Именно «седьмым», шестое, связанное с восприятием магнитных полей, для обитателей Церанга было явлением вполне обычным.) Попытались задобрить капрала лестью: всем известно, лучше него никто в отделе машину не водит, особливо, трофейную, да на сложной дороге… Не помогло.
– Вот как раз сейчас дорога ровная! Справитесь как-нибудь, милостью Создателей. «Торонга» – это вам не болотоход с прицепом, тут особой квалификации не требуется.
И они вынуждены были уступить. Поднялись с мест, разменялись. Но тронулись не сразу, решили постоять минут десять, немного охладить мотор – что-то разогрелся он не в меру, видно, была в трофейной технике какая-то неисправность.
И он понял: пора!
– Раз уж мы всё равно стоим, добрые господа, дозвольте по нужде, – попросился жалобно, смущённо: у монахов не принято говорить вслух о таких вещах, разве что от безысходности.
– Потерпишь! – последовал недовольный ответ. Эти четверо квандорцев богобоязненностью не отличались. Аф-Мыжиг нарочно назначил в конвой неверующих, чтобы пленные (если они всё-таки шпионы, а не монахи) не заморочили сопровождающим голову сладкими речами, не запугали божьим гневом и не убедили себя отпустить.
– Сил нет терпеть! Все почки мне у вас вчера отбили, болят! Помилосердствуйте, чада божьи! – он всхлипнул. – Не удержу! Прямо тут…
Почему-то эта невинная просьба спутника заставила Гвейрана внутренне напрячься. Какая-то в ней была странность… Не били вчера цергарда по почкам, он это сам видел. И это наигранное хлюпанье… Неужели, что-то затеял?! А с Тапри что? Сидит как на иголках, глазищи вытаращил… Значит, тоже почувствовал… Надо быть наготове…
– Ну, ладно, выходь, да поживее, – снизошёл старший конвоир, больно уж нерадостная перспектива ему открылась.
Вышел из машины, выпустил подконвойных, всех троих. Так уж пришлось: парень, которому приспичило, сидел очень неудачно – был крайним у заблокированной левой двери. А что инструкцию нарушил… Конечно, нарушил. Надо было выйти втроём, взять на прицел каждого из подопечных… Да только зачем, если они во-первых, монахи, во вторых, в наручниках?
– А… вот… – нетерпеливый монах показал ему скованные запястья. – Как же?…
– Да уж справишься как-нибудь! Тебе, поди-ка, не в «чистописание» на деньги играть! – ухмыльнулся старший.
Конвоиры в машине развязно заржали – бытовало в войсках Квандора такое непристойное зимнее развлечение, требующее от участников большой ёмкости мочевого пузыря и особой ловкости рук.
– Нет, но как же?! Я не смогу… Там тесёмочки… – монашек чуть не плакал, и всё протягивал скованные свои руки развязному конвоиру…
А дальше всё произошло очень быстро, они уже ничего не могли поделать. Слишком велика разница в боевой подготовке диверсантов-смертников из страшного «болотного трега» и сотрудников полевой полиции, чья основная задача – ловить несчастных мальчишек-дезертиров. Наручники на запястьях противника конвоира не спасли. Наоборот, лишь усилили точный, почти без замаха, боковой удар в висок. Квандорец умер мгновенно, пискнуть не успел, не то что оружие поднять. Рухнул, как подкошенный, в кислую дорожную слякоть.
– Ой, упал! – взвизгнул, подражая интонации своего впечатлительного адъютанта, «монах Геп» – Ой, ему плохо, что ли?! Помогите!
98 
