17 
И это было только начало – вот что ужасно!
Вторые сутки постельного режима дались Веттели уже не так легко. Он добил-таки готические рассказы, перечитал «Короля Ллейра», полчаса провёл на подоконнике, любуясь хвалёным местным пейзажем, после обеда его зашёл навестить Токслей, скрасил одиночество. Но всё равно, день тянулся и тянулся, хотелось новых впечатлений. И когда ближе к вечеру пришла мисс Фессенден со своим саквояжиком, он не выдержал и взмолился:
– Пожалуйста, можно мне завтра прогуляться по парку? Я так устал лежать…
Она смерила его строгим и внимательным медицинским взглядом, потом весело рассмеялась и сказала, скорее утвердительно, чем вопросительно:
– Хотите увидеть фей.
– Да! – мужественно признался капитан.
– Ну, что ж, подышать свежим воздухом вам тоже будет полезно.
Тут его идиотизм и явился миру во всей красе!
«Ах, но ведь мне совсем незнакома здешняя округа! Не были бы вы столь любезны, не согласились бы составить мне компанию?» – вот что он должен был ей сказать. Может быть, она согласилась бы. Может быть, она сама этого ждала.
– Спасибо, мэм, – сказал он с чувством.
На том и распрощались до следующей процедуры.
После этого он мог сколько угодно ругать себя последними словами – момент был упущен, бездарно и безвозвратно. Представится ли второй?
Этот парк не был посажен людьми. Он возник задолго до их прихода, и был частью Великого леса Броселианд, покрывавшего в доисторические времена едва ли не четверть континента и все Острова, тогда ещё не принадлежавшие людям. Его мощные дубы, длинноствольные буки и раскидистые грабы были прямыми потомками тех дерев, что видели кровавые битвы фоморов с племенами богини Дану и благородные поединки рыцарей-сидов, слышали пение первых кельтских друидов, могущественных, как сами боги…
Великий лес отступил под ударами топоров, давая место пашням, пастбищам и городам. Лишь малые его частицы уцелели, приспособились к новым обитателям Островов, стали домашними, почти ручными. Но каждая из этих частиц и по сей день хранит под своей сенью древние тайны Великого Леса, доступные очень немногим из тех, кто воображает себя её хозяином…
Откуда ему в голову пришла такая мысль? Брёл по тропинке, нарочно громко шурша опавшей листвой, собирал красивые стебельки для кувшина, думал о том, как хорошо было бы идти вот так вдвоём… И вдруг будто нашептал кто-то невидимый. И в воздухе разлилась странная синь, и стихли все звуки, даже сухие листья перестали шуршать, будто их кто-то облил водой.
А потом он заметил ЕЁ. Она сидела на самой макушке маленькой каменной совы, удобно устроившись между ушей. У неё не было ни стрекозьих крылышек, ни высокого остроконечного колпака, и одета была не в шёлк и вуаль, а в какую-то бесформенную хламидку, выкроенную из жёлтых кленовых листов и подпоясанную белым шнурком от спортивной туфли. Рыжие волосы были всклокочены, острые ушки подёргивались, как у встревоженной лошади, вдобавок, она ела ягоду рябины, вгрызалась в неё, как в яблоко, и весь подбородок был перепачкан горьким оранжевым соком. В общем, сказочной красавицей это растрёпанное существо не назвал бы никто.
И всё-таки, она была самой настоящей фей, Веттели сразу это понял и ни на миг не усомнился. Он замер на месте, боясь даже дышать, чтоб не спугнуть.
Но существо оказалось не из пугливых. Оно лихо отшвырнуло огрызок ягоды, вытерло своё маленькое остренькое личико тыльной стороной ладони, и сказало очень буднично, будто нарочно его здесь поджидало.
– А! Пришёл!
– Пришёл, – подтвердил Веттели – а что ещё ему оставалось?
Фея по-собачьи повела носом, к чему-то принюхиваясь. Сморщилась, чихнула и велела:
– Уходи. Ты плохой. От тебя пахнет кровью и смертью.
– Нет, я хороший, – возразил Веттели. Звучало глуповато, но уходить он не хотел… – Просто я был на войне.
Она небрежно махнула рукой.
– А, война… Я знаю войну, я помню. Это когда люди в железных одеждах машут железными палками, а потом хоронят своих мёртвых где попало. Фу!..
«Люди в железных одеждах»! Ого! Речь явно о рыцарях, закованных в латы. Сколько же лет живёт на свете это эфирное создание?
– …Но ты врёшь. Войны нет уже давно. Ещё не родился дед твоего прадеда, когда она кончилась.
– Это здесь её нет. Война была за морем.
17 
