154 
– Мы ещё продолжим этот разговор! – победно бросил Огастес через плечо.
– Надеюсь, – пробормотал соперник ему вслед. – Если будет, кому продолжать.
Гаффин ушёл, а Веттели расстроился и долго не мог заснуть, ворочался с боку набок.
Пробовал отвлечься чтением, но вещь попалась странная и мрачная: «Рыцарь, что вы грустите у ручья? Ну-ка вставайте и сражайтесь со мной!», «…Ваша дама, по-моему, не такая красивая, как моя, – и быстро отрубил ей голову…». [19]Что-то не успокаивало. Лишь далеко заполночь удалось кое-как задремать.
А проснувшись задолго до рассвета, обнаружил, что немилосердно отлежал левую руку, она сделалась непослушной, как чужая, и миллионы маленьких иголочек впились в неё. Потребовалось время, чтобы её расшевелить. Спасибо, хоть правая не пострадала – было бы очень некстати.
Очевидцы не преувеличивали – вид из маленьких окошек холодного и пыльного, перегороженного каминными трубами чердака действительно открывался великолепный. И со стратегической точки зрения позиция была удобной, позволяла следить за всеми перемещениями противников и союзников.
Веттели видел, как у главного входа остановился кэб, высадил недовольного, заспано протирающего глаза Поттинджера и двух незнакомых, зато, не в пример инспектору, бравых констеблей.
Видел, как по норренской дороге со стороны Эльчестера подъехал и спрятался за холмом венефикар, как Токслей направился к школе: сначала быстро и уверенно, потом вдруг замер на месте, нервно огляделся. Ага, это он заметил, что магия – человеческая магия – на территории школы снова не действует: невидимкой не проскользнёшь (и пулю не отведёшь, к слову)… Потоптался, махнул рукой – будь что будет – пошёл дальше решительной поступью, но в школу прошмыгнул даже не с черного входа, а с подвального, через который загружают уголь.
Ну, вот, все действующие лица в сборе.
Сейчас Эмили встретит полицейских и заманит на чердак. Только не с этойстороны, а с той– Гвиневра незаметно переведёт. Наблюдать за происходящим они смогут, вмешаться, до поры, нет. Фея трижды поклялась страшной клятвой, что никого не пропустит на эту сторону, пока он сам их не позовёт, либо пока не будет окончательно и бесповоротно убит.
Итак, дамы берут на себя полицию, а на долю майора Анстетта приходится «главный виновник торжества»… А вот уже и он!
Заслышав лёгкие шаги на лестнице, Веттели предусмотрительно отступил за трубу. Рука почти непроизвольно сжалась на рукояти наградного риттера.
Истошно скрипнула дверь. Щёлкнул взведённый курок – вошедший тоже был наготове.
– Капитан, – тихо окликнул он, – вы здесь? Ах, да, вы же теперь майор! – в последней фразе слышалось столько сарказма, будто повышение сослуживца в звании Токслей воспринимал как личное оскорбление. С чего бы вдруг?
– Да, я вас жду, – откликнулся он, и рискнул показаться из-за трубы. И тут же ему пришлось шарахнуться обратно – рядом просвистел нож, шумно упал где-то позади.
Тон разговора был задан.
И расклад с самого начала сложился не в пользу Веттели – в его-то план не входило убивать противника без предварительной беседы, а тот, судя по всему, намеревался покончить с делом без лишних слов…
Хотя, нет, не может такого быть! Когда это лейтенант Токслей, весельчак и балагур, ду ша любой кампании, немного фат, немного позёр, большой любитель театральных эффектов, умел обходиться без лишних слов? Для таких, как он, жизнь – это игра, а всякая игра должна быть интересной, иначе какой в ней смысл?
Веттели снял свитер, свернул комом, осторожно высунул из-за трубы. И снова мимо просвистел нож. Мимо! Как говорят математики, «что и требовалось доказать». Промахнуться с такого расстояния Токслей мог только умышленно. Значит, он тоже не спешит прикончить про тивника, просто нагнетает обстановку.
Веттели торопливо натянул свитер – на чердаке немилосердно дуло из всех щелей, зуб на зуб не попадал. И только потом заговорил снова.
– Лейтенант! Я понимаю, что вам не терпится отправить меня к праотцам, только имейте в виду, мы здесь не одни, – он хотел играть по-честному, для него это почему-то было важно. – За нами наблюдают минимум четверо свидетелей.
Фердинанд раскатисто рассмеялся, и глухое чердачное эхо вторило ему.
– Где же они, твои свидетели – прячутся за трубами? Блефуешь, капитан!
154 
