Особенно,... 
131 
— Ну вот, успеха я достиг, принцесса стала моей! — заявил герой с таким важным видом, будто сам лично спланировал дело и загадку собственным умом разгадал. — Что дальше? Прикажете потребовать сандалию в приданое? Или выкрасть? Или…
— Не то и не другое! — тут же откликнулся скорый на идеи Кьетт. — С тобой все гораздо проще. Ты ведь заколдован, так?
— Допустим. — Герой не успевал за полетом его мысли.
— Не «допустим», а заколдован! Расколдоваться тебе надо? Надо. Вот и объясни молодой жене ситуацию, типа, милая, так и так, божественная калоша — залог нашего семейного благополучия. Раздобудь ее для меня, чары спадут, и мы будем счастливы! Не раздобудешь — счастья не видать как своих ушей! Это будет своего рода шантаж, чудесные свойства артефакта не должны пострадать.
Герой хмыкнул недоверчиво:
— Думаешь, ее высочество на это пойдет? Пожертвует государственной реликвией ради…
— Ради любимого мужа! Обязательно пожертвует! Видишь ли, твои будущая жена просто мечтает о первой брачной ночи, но ты из-за своего малого роста… — эх, как бы это поделикатнее выразиться? — …в качестве супруга совершенно бесполезен. Она такое положение вещей терпеть не станет, уж поверь!
— Возможно… — подавленно пробормотал рыцарь, с этой точки зрения он свой брак еще не рассматривал, только плюсы замечал и радовался удаче, а о минусах как-то не подумал. — Да, вполне возможно… Хорошо, я исполню все, что от меня зависит! — В эту минуту он особенно остро ощущал собственную неполноценность и стремился избавиться от чар. Ведь какой, право, смысл в молодой жене, если она тебя чуть не в десять раз крупнее?!
— Змею с принцессами такое соотношение не мешало… — по доброте душевной, противореча собственным словам, попытался утешить его Кьетт, но только на резкость нарвался.
— Ты подслушиваешь мысли, презренный?! И при этом мнишь себя благородным существом? Где твоя честь?!
— Ну извини, — буркнул Кьетт обиженно. — Мне казалось, ты говоришь вслух. Бывает так со мной. В другой раз думай тише.
Сначала их не хотели пускать во дворец, рассудив, что присутствие на свадьбе обиженных соперников жениха нежелательно, оно огорчит молодых, заставит опасаться проклятия или сглаза. Но жених лично изволил сослаться на давнюю дружбу и честное соперничество — пропустили, к сожалению. Потому что королевская свадьба — это вам не заурядная гулянка в гостях у графа Сонавриза, совершенно иной масштаб, и нужно иметь определенный опыт, чтобы такое веселье пережить.
Главное, совершенно непонятно, зачем они вообще туда потащились! Ну отнесли бы жениха, вернулись назад, сели тихо-мирно у тетушки Манизы и горя не знали бы, а герой свою задачу прекрасно выполнил бы и без них… Но что теперь об этом говорить? Все мы задним умом крепки.
Оплошность свою нашим друзьям пришлось осознать очень скоро, уже в тот момент, когда они, стиснутые со всех сторон, пробивались по коридору замка к тронному залу. Обстановочка больше всего напомнила Ивану станцию «Лубянка» в час пик. С той лишь разницей, что пассажиры метрополитена редко носят при себе холодное оружие и еще реже порываются проткнуть им ближнего, наступившего на любимую мозоль или нечаянно толкнувшего в бок, — предпочитают обходиться словами. Впрочем, слов и здесь было сказано немало, были они весьма колоритны и экспрессивны, но мы не рискнем их повторить. Заметим одно: если бы не принадлежали собравшиеся к благородному сословию, по закону Хейзина их ждала бы в лучшем случае публичная порка на ярмарочной площади, а в худшем — отрубание языка и скармливание оного свиньям. К счастью, давку устроили важные господа, так что обошлось без репрессивных мер. Но начало церемонии вышло очень нервным: двум приглашенным сломали по ребру, семеро было вызвано на дуэль, а с одного юного красавца свалился парик, и несчастный был вынужден сверкать ранней лысиной, тщательно скрываемой даже от приближенных.
— Что за бардак?! — разозлился Иван. — Никакой организации! Неужели трудно было поставить охрану, чтобы пропускала всех по очереди? Все королевство по струнке ходит, народ дыхнуть лишний раз боится — вдруг не по закону? — а под самым королевским носом творится такое безобразие!
Но ему тут же пояснили, что не бардак и не безобразие, а добрая примета: чем больше окажется на свадьбе побитых, тем крепче будет счастье молодых. Вот тогда они и поняли, что ввязались в церемонию напрасно. Но отступать было некуда, толпа внесла их в тронный зал.
131 
