Особенно,... 
132 
Она вошла в воду почти без брызг, выныривая, задела труп, закричала отчаянно, закружилась в водовороте…
Этого зрелища благородное сердце поэта вынести не могло. Он выхватил нож, одним удивительно ловким движением рассек свою привязь и самоотверженно устремился на спасение дамы. Позабыв, однако, об одной маленькой детали — плавать он не умел. Ну не то чтобы совсем — если бы кому-то пришло в голову устроить состязание между Улль-Брианом, и, скажем, топором, победил бы, несомненно, Улль-Бриан. Но для спасения утопающих умения его было явно недостаточно.
— Куда, ненормальный?! — взревел Рагнар, прекрасно осведомленный о способностях кузена. — Потонешь, а мне отвечать? — Он собрался сигануть следом, но второпях выронил нож и стал рвать ремни руками. Вот только добротная, Отто Ильзунской выделки кожа не поддавалась…
Меж тем и дама, и ее неудачный спасатель начинали пускать пузыри…
— Да сделайте же что-нибудь, ради всех богов!!! — в отчаянии взмолился рыцарь, судорожно нащупывая ускользающую пряжку. — Спасите этого урода! Как я стану тетке в глаза смотреть?!
Что после этого оставалось Хельги? Ему была глубоко безразлична участь скандальной лесовицы, да и Улль-Бри-ана, что греха таить. Но он единственный оставался непривязанным, не был дамой и плавал как акула.
— Только ради тебя! — Он всучил Рагнару свой дневник со словами: — Храни пуще жизни! — и нырнул.
А когда вынырнул, волоча за шиворот обмякшего Улль-Бриана, то нос к носу столкнулся с Аоленом. Эльф тоже не мог оставить даму в беде. А потом всех четверых еще раз притопила тяжелая туша. Это Рагнар наконец избавился от своих пут.
— Тебя-то куда демоны понесли?! — отплевываясь, ругался Хельги. — И без тебя прекрасно справились бы! Дневник мой где?! Самое ценное тебе доверили, а ты!
— У Ильзы! — поспешил успокоить рыцарь.
— Берегу пуще глаза! — гордо заверила та.
— Ну все! Доигрались! Теперь они у нас непременно простудятся! Заболеют и умрут! — каркал Орвуд, глядя на лязгающую зубами компанию.
Опасения гнома были вполне объективны: сидя на дубе, костер не разведешь, не обсохнешь, да и ходьбой не согреешься… А тут еще сырой ветер свистал в ветвях удалым разбойничьим посвистом, забирался под мокрые одежды. Холод становился невыносимым. Улль-Бриан, буквально минуту назад истерически взбудораженный, сник на глазах, стал сонным и вялым. Именно так люди и замерзают…
Сотник Энкалетте поняла — пора брать ситуацию в свои руки, спасать положение.
— Ну вот что, красавица, — она наотмашь хлестнула полуобморочную деву по щеке, — ты это купание устроила, тебе и расплачиваться! Отворяй свое дерево, нам надо согреться!
— Да уж! Тебе это необходимо в первую очередь! — хихикнула Меридит.
— Мне, в отличие от некоторых бесчувственных особ, свойственно проявлять заботу о ближних! — с достоинством парировала сильфида.
Тут от удара, от возмущения ли очнулась лесовица.
— Нет! — вскричала она раненой птицей. — Не бывать этому! Чужая нога не ступит в мой дом!
— Ах вот как?! — Отступать дочь сенатора Валериания была не намерена. Рагнар, поддерживавший полуобморочную деву, и глазом не успел моргнуть, как Энка схватила ее за шиворот и рывком сдернула с ветки. Несчастная повисла в воздухе, маленькие босые ножки ее едва не касались воды. — Не хочешь выразить благодарность за спасение — отправляйся обратно!
— С ума сошла?! — вскричал Аолен. — Ты ее уронишь!
Сильфида мстительно усмехнулась.
— Ясно, уроню! У меня уже вся рука затекла! Того гляди, пальцы разожмутся!.. Ну что, бросаю? О, смотри-ка, прямо на покойника плюхнешься!
— Нет!!! — сдалась бедняжка, подчиняясь грубой силе. — Я проведу вас в свой дом! Только пощади!
Это был ярчайший пример действия принципа разделенного пространства. Лесовице удалось разместить внутри обычного древесного ствола довольно просторное жилое помещение, с кладовой в придачу. Обставлено оно было просто, но не без изящества. Из мебели имелось: большой старинный ларь, современный столик на гнутых ножках, украшенный искусной резьбой, и кованая кровать под шелковым сехальским покрывалом цвета моржовой кости. Пол, стены, потолок — все было деревянным, вернее, древесным, поскольку являлось частью дерева, ведь само жилище располагалось в стволе и даже не имело входного отверстия. Хозяйка проникала внутрь сквозь стены. Солнечный свет в комнату не попадал никогда, но под потолком висел шар, и от него исходил приятный для глаз матовый свет. Огонь в маленьком очаге тоже был магическим, бездымным. Хельги невольно поморщился — одежда на таком будет сто лет сохнуть.
132 
