Особенно,... 
104 
Итак, именно здесь мадам де Лозен, урожденная Шарлотта де Комон Лаферс, произвела на свет сына, которому дали имя Антонен Нонпар и которого сначала называли де Комоном, маркизом де Пишюламом, а после смерти отца он взял себе имя де Лозен. Судьба, ожидающая младенца, из тех, которые ложатся в основу романов, но в настоящий момент это всего лишь ребенок, воспитывающийся на деревенских просторах и в строгостях многодетной протестантской семьи. И действительно, Жак, Габриель, Франсуа, Диана-Шарлотта, Анна, Шарлотта и Франсуаза — вот сколько было отпрысков благородного рода, который угас впоследствии менее чем за век.
В возрасте 14 лет отец решает отправить Антонена в Париж к своему единственному кузену, влиятельному маршалу де Грамону. Молодой маркиз де Пюигилам (для простоты произносят Пегилен) в то время — это «маленький блондинчик», надо заметить, что он действительно не вышел ростом, но зато юноша прекрасно сложен и обладает очень изящными и красивыми ногами. У него также чарующие глаза, нежное и вместе с тем отважное лицо и улыбка, способная околдовать кого угодно. Он сразу замечает собственную неотразимость.
Тем временем маршал встречает его с распростертыми объятиями и знакомит со своими детьми: виконтом де Гишем, графом де Лувиньи и двумя дочерьми, одна из которых, будущая принцесса Монако, будет питать слабость к кузену.
Пройдя в Академии короткий курс обучения обращению с оружием и верховой езде, он отправляется в действующую армию, где скоро получает известность как «необычайно храбрый и любящий риск» воин. По возвращении Гиш представляет его ко двору, и король, мгновенно плененный, осыпает бравого солдата милостями. И так как он обладает живым и язвительным умом, Людовик XIV находит «Пегельмена» очень забавным. Но такое положение продлится недолго. А тем временем наш дворянин в 1657 году — уже драгунский полковник и спустя три года капитан дворянского батальона, продолжающий список побед.
Не сомневаясь больше в своей звезде, он решает стать командующим артиллерии. Самое замечательное во всем происходящем то, что король дает согласие, и это было неосторожностью с его стороны, так как через некоторое время по настоянию Лувуа, бывшего со счастливчиком на ножах, король отказывается от данного обещания, но какое-то время сохраняет свое решение в тайне. Лозену же не терпится. Он отправляется, по словам его будущего шурина Сен — Симона, к мадам де Монтеспан, которой изливает душу. Она сулит ему золотые горы и на несколько дней задерживает у себя. Устав от ее проделок и не догадываясь, откуда ему грозит опасность, он принимает невероятное решение, о чем, впрочем, двор осведомлен. Он спит с любимой горничной мадам де Монтеспан, так как в то время он нуждается лишь в верности и безопасности… Эта женщина прячет его под кроватью, куда оправляются король и мадам де Монтеспан, и из их разговора он узнает о препятствии, поставленном Лувуа на его пути… Лозен узнает также и о многих других вещах и, с наибольшим негодованием, о том, что королевская фаворитка, не перестающая петь ему дифирамбы, «оказывает ему плохую услугу».
Через некоторое время, выйдя из своего убежища, маркиз у выхода из апартаментов дожидается мадам де Монтеспан. Он подает ей руку, как описывал Данжо, и с мягким и доверчивым видом спрашивает у нее, не забыла ли она еще о нем. Мадам де Монтеспан уверяет в своей верности данному слову и на ходу сочиняет разговор, состоявшийся между ней и королем, и господин де Лозен спокойно слушает ее. Когда она заканчивает, маркиз вызывающе смотрит на нее своими горящими, как две зажженные свечи, глазами, и говорит ей, что она королевская собачонка и омерзительная лгунья, а затем передает все, что было сказано между ней и государем. Он обрушивает на нее самые бранные слова и угрожает… Ошеломленные король и его фаворитка посчитали, что сам дьявол осведомил его обо всем. Но Лозен еще не окончательно расквитался с парой любовников.
На следующий день он приходит к Людовику XIV и требует своего назначения. Однако на этот раз король отказывает, и Лозен достает шпагу, ногой разбивает ее, крича, что никогда в жизни не будет служить верой и правдой монарху, неверному данному слову. «И тут, — пишет Сен-Симон, — наступает, может быть, один из самых красивых моментов жизни короля: разгневанный государь мгновенно оборачивается, открывает окно и выбрасывает на улицу свою трость со словами, что не может убить дворянина, и выходит». Спустя несколько часов наглец уже в Бастилии.
104 
