Особенно,... 
46 
— Подожди, — сказал Ландри. Он быстро расстегнул ремень, снял тяжелую кожаную куртку, надетую поверх камзола, и набросил ее, еще теплую, на дрожащие плечи Катрин. Она благодарно завернулась в нее.
— В ней тебе не будет так холодно. Но тебе придется прятать ее под солому, когда ты услышишь, что идет Фагот.
— А ты? Ты замерзнешь…
Ландри улыбнулся точно так же, как в те времена, когда он был ее добрым приятелем и они вместе бродили по улицам Парижа.
— Я? Я же здоровяк, а не бедная замерзшая голодная девочка…
— Беременная девочка, — добавила Катрин.
Ландри замер. Катрин не видела его в темноте, которая окутывала их обоих, но чувствовала его реакцию по участившемуся дыханию.
— От кого? — спросил он коротко.
— От Филиппа, конечно! Гарэн мне муж только по названию, он никогда не дотрагивался до меня.
— Это гораздо лучше! И теперь я начинаю понимать.
Он привез тебя сюда, потому что ты беременна, да? Его гордость больше не могла вынести этого. Ну, тогда тем более тебя надо увезти от него. Я вернусь завтра после захода солнца со всеми инструментами, нужными для твоего освобождения. Единственное: тебе придется погасить огонь, если твой тюремщик зажжет его. Я думал, что задохнусь в дыму, когда спускался.
— Хорошо. Я погашу огонь с наступлением темноты.
— Правильно. Теперь возьми это, по крайней мере, у тебя будет орудие защиты.
Катрин ощутила, как что-то холодное скользнуло ей в руку. Это был кинжал. Она вначале попробовала отказаться, зная, что это единственное оружие Ландри.
— А ты? Вдруг ты встретишь Фагота?
Смех Ландри прозвучал очень уверенно:
— У меня есть кулаки… В любом случае, я и думать не могу, чтобы оставить тебя одну и без защиты с этим негодяем. Теперь спи. Я пошел. Спи сколько сможешь, чтобы набраться сил. Я принесу тебе что-нибудь поесть, когда приду…
Катрин почувствовала, что руки Ландри ищут ее плечи. Он обнял ее и быстро поцеловал в лоб.
— Мужайся, — прошептал Ландри. — До завтра…
Она услышала, как он подошел к дымоходу, наступил на затрещавшие ветки и тихо выругался, когда искал конец веревки, которую оставил висеть в дымоходе. Затем послышалось какое-то ворчание, он подтянулся, мягко зашуршала падающая зола, когда он поднимался по дымоходу, в потом настала тишина…
Катрин снова осталась одна в темноте и холоде, совсем одна. Завернувшись как можно плотнее в толстую куртку Ландри и подоткнув вокруг себя солому, она попыталась уснуть. Но тяжелый сон, в который она уже почти погрузилась, когда неожиданно появился ее друг, казалось, покинул ее. Катрин обнаружила, что даже не может закрыть глаза. Вспыхнувшая надежда привела ее почти что к нервному истощению. Часы до возвращения Ландри казались такими долгими, бесконечное количество минут и секунд. И вдруг, к своему удивлению, она поняла, что снова боится…
У Катрин лихорадочно заработало воображение. Риск, которому подвергался Ландри, внезапно показался огромным, ее воспаленный мозг представлял опасность еще ужаснее, чем она была па самом деле. Он мог поскользнуться, спускаясь вниз, или наткнуться на громадного Фагота или еще на кого-нибудь… Все ее надежды, сама ее жизнь зависели от одного молодого человека, храброго Молодого человека, конечно, но у него могло быть слишком много противников. Если Ландри погибнет сегодня или когда будет возвращаться завтра, никто никогда не узнает, что с ней стало. Совершенно беззащитная Катрин будет предоставлена издевательствам проклятого Фагота И садистским капризам Гарэпа, и никто не сможет прийти к ней на помощь…
Как будто для того, чтобы усилить ее страх, — внезапно снаружи во мраке ночи раздался долгий вой. Катрин с трудом подавила крик ужаса…
Она не сразу сообразила, что это мог быть всего лишь вой охотящегося волка, а не предсмертный вопль человека.
Несколько минут ее сердце учащенно билось. Когда она в страхе прижалась к стене, то почувствовала под рукой кинжал Ландри и быстро сунула его за корсаж платья. Холод кожаного чехла успокаивал. Приятно было сознавать, что у нее появилось средство, чтобы покончить раз и навсегда со страданиями и холодом, если что-нибудь случится с Ландри. Мысль о том, что у нее есть хоть какой-то выход, даже такой ужасный, приободрила ее. Ее напряженные мышцы расслабились, и в замерзшие пальцы проникло немного тепла. Положив руки на грудь, как бы для того, чтобы защитить кинжал, она вытянулась на соломе, пристроила ошейник так, чтобы было не очень больно, и закрыла глаза. Она впала в легкое нервное забытье, прерываемое кошмарами и приступами ужаса.
46 
