2 
Он увидел меня и оттопырил губы — сверкнул ряд белых зубов, — махнул мне рукой и приветственно гоготнул.
Мама встревоженно глянула направо, налево, обернулась назад и толкнула меня локтем.
— Тише, — буркнула она, — тише.
— Боже правый, боже правый! — воскликнула женщина рядом с мамой, обмахиваясь сложенной газетой. — Для цветной прислуги сегодня настоящий праздник, верно? Единственный раз в году, когда им можно разгуляться. Большой матч между белыми и черными — они ждут его целое лето. Но это еще не все. Вы на их празднике были? Видели, как они отплясывают кекуок?
— Мы купили билеты на вечер, — сказала мама. — Они дают концерт в павильоне. Доллар с человека. Недешево.
— А я считаю, — заметила женщина, — что раз в год можно и раскошелиться. А уж их пляски — тут есть на что посмотреть! У них такое естественное чувство…
— …ритма, — докончила мама.
— Именно, — согласилась женщина. — Именно ритма. Что есть, то есть. Боже правый, вы бы видели цветных горничных в гостинице! За этот месяц они в магазине тканей в Медисоне весь сатин скупили. Как выдастся свободная минутка — все шьют да смеются. Еще я у них видела перья для шляп. Горчичные, бордовые, голубые, фиолетовые. Вот будет красотища!
— А я видел, как они проветривали смокинги, — не удержался я. — Всю прошлую неделю висели на веревках за гостиницей!
— Надо же, как гарцуют! — сказала мама. — Посмотреть на них — можно подумать, что они собрались выиграть у наших!
Цветные игроки разминались, бегали взад-вперед, перекликались; у одних голоса высокие, мелодичные, у других басовитые, густые, тягучие. Далеко в центре поля то и дело вспыхивали их белозубые улыбки, взлетали вверх обнаженные черные руки, они хлопали себя по бокам, прыгали, бегали и резвились, будто кролики, веселье так и било через край.
Большой По взял в охапку несколько бит, взгромоздил их на здоровенное плечо и важно прошествовал вдоль линии первой базы — голова откинута назад, улыбка во весь рот; пощелкивая языком, он напевал:
- Когда в квартале негритянском
- Начнется бал и станут блюз играть,
- Я подкачусь к моей красотке Мегги
- И до упаду будем мы плясать!
Колени вверх, вниз, в стороны, а битами размахивает, будто дирижерскими палочками. С левой трибуны — взрыв аплодисментов, негромкое хихиканье: там собрались молодые цветные хохотушки, сама непосредственность, так и зыркают своими угольками. Жесты у них какие-то быстрые, но до того изящные — глаз не оторвать. Может, так кажется из-за цвета кожи? А смеются — будто пташки воркуют. Они замахали Большому По, а одна фальцетом выкрикнула:
— А-ах, Большой По! А-ах, Большой По!
Когда Большой По закончил свой кекуок, из белого сектора тоже донеслись вежливые хлопки.
— Эй, По! — завопил я.
— Прекрати, Дуглас! — шикнула на меня мама.
Но вот между деревьями мелькнула команда белых, тоже все в одинаковой форме. На нашей трибуне будто гром прогремел, зрители закричали, повскакивали с мест. Белые игроки — белее не придумаешь — побежали через зеленый ромб поля.
— А вон дядя Джордж! — воскликнула мама. — Какой шикарный у него вид!
Дядя Джордж уткой переваливался по траве, а форма на нем была будто с чужого плеча — пузо вываливалось из фуфайки, а жирная шея, как всегда, растекалась по воротнику. Он мельтешил пухлыми ножками, пыхтя и в то же время улыбаясь.
— Все наши выглядят шикарно, — восхитилась мама. Я сидел и смотрел на них, на их движения. Рядом сидела мама, она, наверное, тоже сравнивала, тоже думала, и увиденное поразило ее и обескуражило. Как легко выбежали на поле темнокожие, будто олени и антилопы в замедленной съемке из фильмов об Африке, будто пришельцы из снов. Они сияли, как прекрасные коричневые животные, которые просто живут, даже не подозревая об этом. И когда они бежали, выбрасывая вперед свои легкие, неспешные, плывущие по времени ноги, за которыми тянулись их большие раскинутые руки и растопыренные пальцы, и улыбались на ветру, их лица вовсе не говорили: «Смотрите, как я бегу! Смотрите, как я бегу!» Нет, ничего подобного. На их лицах, словно в сладком сне, было вот что: «Господи, так здорово, что можно бежать! Земля подо мной так и стелется. Бог ты мой, вот красота! Кости будто жиром смазаны, мышцы по ним так и ходят, ничего нет в мире лучше бега». И они бежали. Бежали просто так, без цели, но бег этот их словно пьянил, наполнял их души радостью жизни.
2 
