Особенно,... 
77 
— Капитан Потрошилов. Слушаю.
Приятный мужской голос ответил после небольшой паузы:
— Здравствуйте. Мы с вами незнакомы, однако нам необходимо встретиться по важному делу.
— Какому? — насторожено спросил сыщик.
Виктор Робертович, сидевший у себя в гостиной со стаканом минералки в руках, к любопытству собеседника отнесся с пониманием:
— Резонный вопрос. Речь идет о разоблачении наркомафии. Если Вас интересуют подробности, мы могли бы встретиться на нейтральной территории...
Виктория Борисовна подмигнула профессору и изобразила бурные аплодисменты, переходящие в овации.
Повесив трубку, Алик заметался душой и телом. Пока тело билось в тесноте кабинета, среди сдвинутых столов и массивных сейфов, бессмертная душа капитана Потрошилова искала компромисс между жаждой славы и страхом смерти. Метания закончились синяком на бедре и звонком маме.
Бывший педагог — Валентина Петровна Потрошилова — «расколола» сыщика моментально. Чуткое материнское сердце, плюс опыт помогли сразу почувствовать всю вопиющую неуместность первого же вопроса.
— Как твое здоровье, ма?
За все время службы любящий сын звонил домой два раза. Оба случая были экстренными — либо срочная командировка, либо забытый дома, вместе с бутербродницей, пистолет. Причем об оружии он вспомнил только проголодавшись.
— Что произошло, Альберт? — вопросом на вопрос ответила мама, не утруждая себя перечислением заболеваний, полученных в борьбе за народное образование.
Лгать маме капитан Потрошилов не умел:
— Меня пригласили на встречу!
Мысль о любовном свидании Валентине Петровне в голову не пришла, как нереальная. Подключив фамильную способность к дедукции, она спросила о самом главном:
— Чего ОНИ хотят?
Альберт Степанович маминой прозорливости не удивился.
— Говорят — разоблачения наркомафии, — несмотря на напряженность момента, он чувствовал радостное возбуждение. Не зря он шел по следу пропавших наркотиков, преодолевая цинизм и недоверие сослуживцев!
Оптимизм Алика передался и матери:
— Мы на верном пути, Альберт. Главное — не спугнуть!
Капитана Потрошилова не боялись даже голуби, нагло клевавшие что угодно прямо у него под ногами по дороге на работу.
— Это исключено, ответил он.
— Не бойся, я тебя прикрою. Где встреча?
Немного подумав, Алик решил, что маму никто ни в чем не заподозрит, даже при большом желании. Тем более отказаться от помощи и одновременно сохранить семью нерушимой было невозможно.
— Кафе «Черная моль» у Финляндского вокзала. В пятнадцать часов...
Надежный союзник в борьбе с мафией — подмога неоценимая. Время одиночек давно прошло.
— Буду, — четко сказала в трубку Валентина Петровна, — и помни — никаких уступок!
Глава 25
КАКТУСЫ ОБЛЕТЕЛИ
У легендарного Финляндского вокзала, не боясь ничего, а главное — никого, работали наперсточники. Разбитной парень в залихватской кепке, надетой козырьком назад, сидел на корточках перед перевернутым лотком из-под хлеба и громко выкрикивал:
— Подходи, погляди! Угадал — деньги взял! Денег нет — читай газету, инженером будешь к лету!
Пластмассовые стаканчики мелькали в ловких руках. Между ними катался поролоновый шарик. Из кармана кожаной китайской куртки каталы торчали сторублевки, готовые перекочевать в руки любого подошедшего счастливчика. Вокруг него кружком стоял народ, периодически делая ставки «по маленькой» и регулярно проигрывая. И лишь одному человеку неизменно везло. Звали крупного неулыбчивого мужчину Германом Семеновичем Пименовым, а веселого парня над ящиком — Константином Стрижаком.
Сотрудники службы наружного наблюдения ФСБ увлеченно работали «под прикрытием». Настоящие владельцы точки и инвентаря глухо сидели в местном отделении, ожидая перемены участи в худшую сторону. Еще один участник операций вяло бродил с подносом и салфеткой по залу кафе «Черная моль», изображая официанта. Форменная бабочка терла старшему лейтенанту Бондаренко шею, а чаевые грели карман дурацкой темно-фиолетовой жилетки. Время шло, «наружка» все глубже вживалась в образ, но объекты наблюдения на запланированную встречу не спешили.
— Эй! Джигит от денег не бежит! — завопил Стрижак проходившему мимо кавказцу в дорогой дубленке. — Ставишь штуку — снимешь две, будет на войну в Чечне!
Кавказец притормозил, уставившись на нахального наперсточника. Тот продолжал крутить стаканчики по фанере, не умолкая ни на минуту:
77 
