Последние отзывы

  45  

— Бр-р-р! — произнесла она, с омерзением констатируя крайнюю степень тяжести похмелья.

Аналогичные ощущения испытывал и Виктор Робертович. Он осторожно выдохнул в сторону, с трудом сползая с дивана.

— Профессор, вы меня слышите? — снова крикнули за дверью.

Файнберг утвердился на предательски дрожащих ногах, для верности опершись на стол.

— Слышу, слышу! Я сейчас! — надтреснутый голос еле вырвался из пересохшего горла.

Виктория Борисовна тоже поднялась, издавая глухие стоны.

— Витя, давай лучше «скорую» вызовем, — прошептала она, обозрев профессора с ног до головы.

Не отвечая, Файнберг поплелся к зеркалу. Вид небритого старика в рваном грязном халате и замызганных брюках вызвал у него отвращение. Виктория Борисовна встала рядом и через силу улыбнулась, разглядывая зеленоватые лица отражений:

— Пятница, тринадцатое число. Возвращение живых мертвецов!

— Сейчас. Мне нужно пять минут, — он налил стакан воды, капнул туда семь капель нашатырного спирта и скрылся в ванной, крикнув под шум льющейся воды:

— Вика, умоляю, сделай кофе!

Через пять минут он вышел другим человеком.

В операционном белье, чисто выбритый и с мокрыми аккуратно причесанными волосами, Виктор Робертович стремительно проследовал к шкафу, надел свежий халат и, даже не поморщившись, выпил на ходу обжигающий кофе.

— Вот это да-а! — восхищенно протянула потрясенная метаморфозой Виктория Борисовна.

По коридору Файнберг пронесся ураганом, оставляя за собой шлейф запахов одеколона, свежего кофе и — совсем немного — вчерашнего перегара. Причем в пропорциях, точно соответствующих возрасту и положению. Следовавшая за ним Виктория Борисовна тоже старалась... выглядеть, но получалось несколько хуже. Возможно, сказывалось отсутствие в процедуре экстренного снятия похмелья бритья и нашатырного спирта. Медсестра, слишком встревоженная, чтобы чему-либо удивляться, все же смотрела на них с подозрением.

Не теряя времени на пустые разговоры, профессор стремительно ворвался в люкс. Проснувшийся пациент с улыбкой посмотрел на нового доктора и спросил:

— Как уаше доровье?

На погибающего от потери крови он похож не был.

— Откуда кровотечение? — спросил Виктор Робертович, резко стягивая с Мананги одеяло.

Возникла небольшая заминка. Ни на повязке, ни на постели крови не наблюдалось.

— Не у этого, Виктор Робертович, — в полной тишине сказала сестра, — у второго...

На соседней кровати лежал мужчина в годах. Бледное лицо с закрытыми глазами по цвету почти сливалось с постельным бельем. Виктория Борисовна твердо помнила, что несколько часов назад ее Тампук был одинок, как баобаб в пустыне. Файнберг не помнил ничего. У него трещала голова, и жутко хотелось пить.

— Почему кого-то положили? Кто распорядился? — он требовательно посмотрел направо. Увидев полное недоумения лицо с такими же, как у него опухшими веками, профессор резко повернулся в другую сторону. Сестра растерянно прошептала:

— Вы... вчера сами привезли...

— Это я... знаю. — Он чуть не сказал: «Помню», но вовремя поправился. — Откуда второй, я спрашиваю? — и, подумав, что был невежлив, тихо добавил:

— Вас.

Виктория Борисовна легонько тронула его за плечо:

— Витя, я тоже привезла...

— Кого? — недоуменно переспросил Файнберг, холодея от недоброго предчувствия.

Она молча кивнула в сторону Мананги. Тот, натянув одеяло до подбородка, вежливо улыбнулся и сказал:

— Дратуйта, мама!

— Да нет, это я... — начал было Виктор Робертович — и осекся.

События ночи и утра помнились смутно, урывками. Поручиться за то, что он вез именно негра, не покривив душой, было нельзя. Никаких фактов, кроме самого похищения, ему не вспоминалось. Профессор взялся обеими руками за голову и протянул:

— О-о-ох! Елки-палки!

Виктория Борисовна в изумлении уставилась на него, вспоминая, как утром профессор прикатил на «скорой». Его крики про люкс обрели смысл:

— Витя, ты украл человека? — раздался горестный вздох удивления. — Зачем ты его взял?

Профессор стоял с отпавшей на грудь челюстью, подыскивая какое-нибудь оправдание. И оно нашлось. Для загадочной русской души нет ничего неподсудней. Он развел руками и, потрясенный собственными подвигами, прошептал:

— Пьяный был, не помню!

Первой в себя пришла сестра. Она робко кашлянула и спросила:

— Так что с кровотечением?

Не дожидаясь ответа от пребывавшего в прострации Виктора Робертовича, девушка откинула со второго пациента одеяло.

  45