Особенно,... 
3 
Единственный выход, который может подсказать Брэдбери, это бегство. Герои Брэдбери бегут из механизир о ванного, равнодушного мира к природе, красоте, к людям. Уходят негры из “линчующих штатов Америки” на Марс. Изм у ченный и затравленный, бежит из города восставший Гай Монтэг — бежит в леса, к людям, хранящим в памяти книги и в сердце — чувство творчества и красоты. В камере для сумасшедших прячется от механизированного безумия окружа ю щей действительности герой рассказа “Убийца”. Бегство и погоня — т а ков круг, в котором видит Брэдбери мечущегося, затравленного человека, пытающегося в мире отчужденности, насилия и равнодушия сохранить свое человеческое дост о инство.
Философия Брэдбери вопреки трагическим мотивам внутренне оптимистична. Не случайно с такой любовью рис у ет Брэдбери простого человека, воспевает силу и естественность его переживаний. Не случайно с таким уваж е нием и вниманием всматривается он в простейшие “атомы жизни”, открывая в них прозрачную глубину сильных и мужестве н ных чувств. Он не только любит человека — он верит в него. Верит наперекор отчаянию, верит в победу доброго, светл о го, прекрасного над злым, уродливым, темным. Верит в то, что восстановится связь времен, и человеческая история ус т ремится в бесконечность. Космонавт, герой рассказа “Икар Монголъфье Райт”, ощущает себя сразу всеми этими геро и ческими, дерзкими своими предшественниками. Брэдбери углубляет реальность, сообщая ей новую историческую перспе к тиву: воочию видишь, как смыкаются эпохи, чтобы на своих крыльях понести человечество к Луне. Только в этих объед и ненных усилиях ве ч ной человеческой мечты о счастье, о свободном полете видит Брэдбери путь к будущему. “Сегодня конец начала, — размышляет перед стартом первой ракеты старик в рассказе “Конец начальной поры”. — Сегодня нач и нается время, когда большие слова — вечность, бессмертие — приобрет а ют смысл”.
Брэдбери жаждет этого времени. Поэтому он жаждет перемен. Он ощущает их разлитыми в воздухе своей эп о хи, не знает, какими они будут, но зовет их. Именно поэтому в его фантастике так двойствен лик бытия, в к о тором сквозь настоящее проступает фантастическое будущее. В бесконечных повторах, во з вращениях он страстно ищет все новые и новые обличья перемен, их контуры, пытается угадать лицо буд у щег о, донести до нас его свет, его радость. И в то же время скорбно видит, что перемены и обновления пр и ходят через трагическую гибель старого. И картины этой гибели тоже преследуют его в бесконечных кошмарных вариациях, в ужасном калейдоскопе деталей. Брэдбери — это п о эт возрождения, идущего путем отрицания старого, злобного, человеконенавистнического, обреченного общества. Созн а ние неизбежности этой трагедии делает его оптимизм героическим.
Но в противоречивом, сложном потоке времени одно остается для Брэдбери постоянным и главным — человек. Ч е ловек — мера ценностей. В бесчеловечном мире американской действительности простые люди низведены до уровня пр и датков к машинам и потребителей машинной культуры. Они ощущают себя игрушками в руках непоня т ных, кажущихся им иррациональными жестоких “сил”. Так теряется вера в значение своей личности для других, для мира, для истории, так начинается разобщенность, а за ней — духовное оскудение, мещанство, обывательщина. Брэдбери заново дарит л ю дям огромный мир чистых и светлых чувств, восстанавливает величайшую ценность неп о вторимой человеческой жизни, веру в торжество доброты, мечты и справедливости ценой разрушения механизир о ванного “рая”, ценой возвращения к первоосновам жизни — труду, природе, культуре, человеческой солидарности. В своем отрицании чуждого человеку мира “отчужденных людей” Брэдбери близок великим традициям американской литературы Хемингуэя, Фолкнера, Стей н бека. Он не идет так глубоко, как они, в социальном, психологическом анализе духовного обнищания масс — этой амер и канской общественной трагедии. Но он идет дальше, доходя в своем отрицании до логического конца, до пророчества полной гиб е ли этого мира.
3 
