Последние отзывы

  85  

– Чего надо?

– Тут из Астрахани паренек привез какие-то важные вести, – бросил Кривой. – Пора, атаман, заниматься делами, а не бабой.

– Говори, – бросил Степан, не удостаивая Кривого ответа.

Вести были тревожными. Изгнанные казаками из Астрахани и Царицына воеводы отправились жаловаться в Москву. В Астрахань был назначен новый воевода, князь Прозоровский, занявший город с отрядом в 12 000 стрельцов. С другой стороны, в устье Волги Разина поджидал флот князя Львова, в числе тридцати шести галер.

Когда юноша кончил говорить, он увидел, что окружавшие его казаки бледны, в глазах у них страх, на лицах – капли пота. Как может кучка людей, оставшихся под командой Разина, противостоять поднявшейся на них силе? И вот теперь каждому из них виделся ожидающий его топор палача.

– Что думаешь делать? – спросил наконец Кривой, нарушая воцарившееся молчание. Атаман пожал плечами, бросив на своего помощника полупрезрительный взгляд.

– А что нам всем остается? Только подороже продать свою шкуру. Ведь не сможем же мы одолеть галеры Львова, на которых, должно быть, немало воинов.

– Четыре тысячи стрельцов, – подсказал гонец. Стенька Разин горько засмеялся.

– Четыре тысячи! Проклятье! Да они в капусту нас изрубят!.. Что ж, нам остается драться до последнего и обеспечить себе героический конец.

Он уже повернулся, чтобы возвратиться в свою каюту, но тут в разговор вступил Кривой.

– У нас может быть лучший выход. Твоя персидская княжна может спасти жизнь всем нам. Ведь она дочь Менеди-хана, которого ты отпустил на волю. А по матери она дочь самого шаха. Так что ее ценность велика. Почему бы тебе не отдать ее Львову в обмен на сохранение наших жизней. Она поможет нам откупиться…

– Я уже сказал тебе, что она моя, – оборвал его Стенька ледяным голосом.

Но тут в разговор вступил другой казак:

– Ты еще не наигрался с нею? Пора бы тебе подумать о нас. Пусть этот хлопец отправится от нас к Львову и скажет ему, что мы можем отдать драгоценную заложницу в обмен на обещание сохранить нам жизнь… Отдай нам девушку.

– Правильно… – подхватили нестройные казачьи голоса. – Отдай нам ее!

Молча атаман сверлил взглядом лица окружавших его казаков. Он верил, что они преданы ему по гроб жизни, но теперь в их глазах читалась ненависть. И полное единодушие в стремлении отобрать у него ту, которая стала смыслом его существования. И еще он понял по их глазам, что отобрать Шезаде они хотят не только для выдачи ее Львову, но и… для себя! Горделиво вздернув подбородок, он отрезал:

– Нет!

С перекошенным яростью лицом на него пошел Кривой.

– Берегись! Ты один против всех нас, а мы заодно в этом деле. Может, тогда мы вместе с княжной выдадим князю и тебя. За это он наверняка простит нас…

Речь Кривого остановил атаманов кулак, сокрушивший его лицо. Дергающиеся губы Кривого были разбиты в кровь, несколько зубов выбито. Воцарилась гнетущая тишина. Стенька пытливо заглядывал в глаза каждого из казаков, и почти никто не выдержал его гневного, обжигающего взгляда: только Фролка и еще двое казаков не отвели глаз.

– Псы вы смердящие! – бросил он, поворачиваясь к ним спиной.

Красная дверь каюты захлопнулась за атаманом. Стенька уперся спиной в стену и молча смотрел на Шезаде. Она спала, свернувшись калачиком среди в беспорядке разбросанных по дивану подушек. Слабое пламя свечи освещало ее лицо, на котором играла безмятежная улыбка, делавшая его еще более прекрасным. В его сердце вновь вспыхнула любовь, к которой примешивалось негодование и отвращение от мысли о том, что она может оказаться в руках Кривого и ему подобных… Однако казаки не долго собирались с духом. Кривой хорошенько их обработал, и вскоре они дружно бросились выламывать дверь. Дверь была выбита, и они сгрудились на пороге каюты… исподлобья глядя на Стеньку, который, не отрываясь, глядел на них. Он знал, что сможет зарубить нескольких нападавших, но далеко не всех. Ведь они тоже умели драться.

– Решайся, Стенька, а не то мы примемся за дело сами, – разорвал тишину голос одного из казаков.

Он не ответил им, но, наклонившись, поднял на руки спящую девушку. Она сладко застонала, приоткрыла глаза и улыбнулась, увидев своего повелителя. Руками она обняла Стеньку за шею, а голову положила ему на плечо. Он же не захотел ее будить поцелуем, но твердым, хотя и чуть пошатывающимся шагом, понес свою возлюбленную на палубу.

Казаки расступились перед ним. В свете начинающегося утра их лица казались серыми, еще больше перекошенными страхом.

  85