105 
– Этого я себе не позволил бы, но ваши соотечественницы меня действительно в некоторой степени… удручают. Можно подумать, что они задались целью завоевать Венецию! Элейн Орсеоло – американка, и бал этот дается в честь двух американок – чудесной миссис Каррингтон и мисс Я-не-знаю-как-ее-зовут…
– Хопкинс! Мисс Корделия Хопкинс – это я.
Он уставился на нее, не веря собственным ушам. Чтобы это очаровательное дитя, словно сошедшее со страниц книги сказок Андерсена, оказалась продуктом «цивилизации», машин и денег! Это превосходило его понимание. Делия, со своей стороны, находила его совершенно восхитительным мужчиной. Никогда еще ей не встречался человек, который вызвал бы у нее такой интерес! Вылитый принц из детской сказки! Ей захотелось зажмуриться…
– Так вы – сестра миссис Каррингтон? – спросил Жан.
– Сестра ее мужа, и даже менее того, потому что ее муж – мне всего только сводный брат. У нас одна и та же мать, но он гораздо старше меня. Но, кажется, вы задаете слишком много вопросов. Не считаете ли вы, что было бы более любезно, если бы вы сперва представились? Вы-то кто такой?
Он удовлетворил ее любопытство, склонившись в глубоком поклоне; Делия звонко расхохоталась, глаза ее заискрились.
– Так это вы!
– Мне повезло: мое имя вам известно?
– Еще бы! С тех пор, как мы приехали в Венецию, Элейн только о вас и говорит! Эта женщина вас попросту обожает!
– Как нескромно! Не уверен, что этот глагол понравится моему другу Орсеоло…
– Иногда мой язык обгоняет мои мысли. Я слишком много болтаю и слишком мало задумываюсь. Я хотела сказать, что она очень много говорила о вас, и в самых лестных выражениях.
– Очень мило с ее стороны! Превозносила ли она мои достоинства в присутствии вашей невестки?
– Сперва да, но это Александре не очень понравилось. Элейн догадалась, что вы с ней не в самых добрых отношениях; видимо, в Париже между вами что-то произошло. Уж не оскорбили ли вы ее?
Эта откровенная прямота была новостью для Фонсома, который привык слышать от женщин более туманные высказывания. Проникнувшись к девушке огромной симпатией, он решил отплатить ей той же монетой.
– В некотором смысле, да. Прошедшей весной я пытался ухаживать за ней…
– Только не говорите, что это пришлось ей не по нраву! В Нью-Йорке она постоянно вращается среди мужчин, буквально блеющих от восторга при ее появлении, и это ее весьма забавляет.
– Ну, я ее нисколько не позабавил. Скажу больше: она восприняла меня трагически. Вообще-то по-французски принято говорить: «разинуть рот от восторга», а не «блеять».
– Вы полагаете? Просто образ показался мне подходящим. Но вернемся к моей невестке! Может быть, вы зашли слишком далеко? Это уже не является частью ее игры.
– Игры? Выходит, она…
– … Любит поиграть с воздыхателями, а как же! Вообще-то мы все такие: превратить мужчину в осла и упорхнуть – разве не весело? Александра достигла в этом искусстве больших высот, просто надо знать, когда остановиться.
– И вы такая же? Что-то не верится.
Делия с мечтательным видом понюхала свой букет роз.
– Немножко, – со вздохом призналась она. – Во всяком случае, была такой, пока это не перестало меня забавлять. Это случилось в тот день, когда я согласилась обручиться. – И она сунула Фонсому под нос огромный изумруд, красовавшийся у нее на безымянном пальчике.
– Вот оно что! Разумеется, вы любите жениха?
– Думаю, что да… То есть очень люблю!
Жан с радостью расцеловал бы ее за столь красноречивую оговорку. Он с удивлением обнаружил, что ему невыносимо было бы сознавать, что она влюблена в другого; в следующую секунду ему показалась отвратительной мысль, что ее придется вернуть танцующей внизу толпе. Он с горячностью схватил ее за руку.
– Идемте! Идемте со мной!
– И куда же мы пойдем?
– Праздновать день Искупления со всей Венецией! Моя гондола осталась внизу, позвольте украсть вас на несколько часов и показать вам город таким, каким вы наверняка его не видели и не увидите!
– Вы хотите, чтобы мы сбежали с бала?
– Это всего лишь бал! А я предлагаю вам присоединиться к балу звезд и всего народа. Согласны?
Она подняла на него сияющие глаза.
– Поспешим! Но как выйти незамеченными?
– Следуйте за мной!
Он повлек ее в глубь галереи. Тем временем внизу фанфары возвестили о появлении французского короля Генриха III, завернувшего в Венецию по дороге из Польши, где он надолго оставил по себе память…
105 
