Последние отзывы

  95  

– Нет, дорогой мой, больше вы не получите ничего! Вы, кажется, забыли, что всю работу проделал я, и какую работу! А вы лишь воспользовались ее плодами. Так что, по-моему, я вам и так достаточно заплатил. Все остальное мое…

– Так ли? Не забываете ли вы, что, если бы не я, вас никогда бы не поставили во главе банка?

Холодный, презрительный тон был так хорошо знаком Гортензии, что ее мгновенно охватила дрожь. Она невольно всплеснула руками, что-то полетело на пол, но, к счастью, в соседней комнате ничего не услышали. Тихо, очень тихо, стараясь, чтобы не скрипнули половицы, Гортензия подошла вплотную к двери.

– И речи быть не могло о том, чтобы вам осталось все состояние Гранье, – прорычал маркиз де Лозарг. – Оно принадлежит…

– Вашей племяннице? Той, что так ненавидит вас и прячется?

– Оставим эту глупую девчонку в покое! Состояние принадлежит моему внуку, Фульку Этьену де Лозаргу. И я требую, чтобы вы выплатили мне доходы за последние месяцы, равно как и деньги за замок Берни, который вы продали, не имея на то разрешения…

Сквозь узкую щель Гортензия смогла хорошо разглядеть дядю. В мягком свете спиртовой лампы, стоящей на большом письменном столе красного дерева, видна была его высокая сухопарая фигура. И, несмотря на бушующий в ней гнев, Гортензия невольно залюбовалась величавой посадкой головы, элегантностью, с которой он носил широкий черный плащ с бархатным воротником, перетянутый у шеи золотой цепочкой. Она не видела Сан-Северо, но слышала его шумное дыхание и понимала: принц тоже где-то поблизости. В следующую минуту он заговорил:

– Сразу видно, дорогой маркиз, что вы живете в Оверни. Вы не в курсе последних новостей, и я думаю, пора переставить ваши часы. В Тюильри правит уже не Карл Десятый.

– Черт побери, мне все отлично известно! Но что от этого меняется в нашей договоренности?

– Многое. К вам было обращено ухо прежнего короля, и оттого у вас было некоторое преимущество передо мной, которого плохо знали и, быть может, недостаточно ценили. Теперь же все наоборот. Не скажу, что в Тюильри я как у себя дома, но все же…

– Случилось чудо? Нет, решительно там теперь принимают бог весть кого! Мне говорили, двор при сыне презренного ревнителя Равенства стал похож на галереи Пале-Рояля: кого там только не увидишь, а королевская чета, как семейство каких-нибудь галантерейщиков, встречает гостей прямо у дверей гостиной! Так что хвалиться тут нечем, в конце концов, вы из старинного рода…

– Спасибо, что хоть вспомнили! Но только, дорогой маркиз, поймите одну вещь: я помог Луи-Филиппу взойти на трон, и тому, кто захочет сместить меня с поста в банке, не поздоровится, особенно если этот «кто-то» сам из ультрароялистов, над которыми сегодня все смеются. Поверьте, господин Лозарг, здравый смысл подскажет вам удовольствоваться тем, что вы уже получили. Это и так немалый куш, и я не намерен давать вам ни ливра больше. А не нравится – жалуйтесь в Тюильри!

– Значит, я могу там сказать, что вы застрелили мою сестру и ее мужа?

– По вашему наущению, мой дорогой друг, и с вашего полного благословения. В зале суда у вас нет никаких шансов на победу, особенно если в свидетели пригласят молодую очаровательную графиню де Лозарг. Очевидно, для столь черной ненависти у нее все-таки были причины?

– Вам больше нечего мне сказать?

Тон у маркиза стал совсем ледяным. Со своего места Гортензия заметила, как сморщился у него нос и побледнело лицо.

– Да вроде нет. Разве что «прощайте»?

– Именно это я от вас и хотел услышать. – Из-под черного плаща показалась рука маркиза. В руке был пистолет. – Вам все еще кажется, что я смешон?

– Вы с ума сошли! Уберите оружие! Не станете же вы…

– Говорить вам «прощайте»? Ну почему же нет, дорогой мой, ведь я для этого и пришел: проститься.

Прогремел выстрел, с глухим стуком на пол упало тело. Сан-Северо даже охнуть не успел… Фульк де Лозарг коротко усмехнулся, дунул в пистолет и спрятал его за пазуху. Потом, пожав плечами в последний раз, он исчез из поля зрения Гортензии. Слышно было, как маркиз спускается по лестнице. Вскоре он вскочил в карету, и лошади сорвались с места.

В ужасе Гортензия застыла, не решаясь шевельнуться. Она никак не могла поверить, что правосудие свершилось без нее и здесь ей больше нечего делать. К действительности вернул ее голос Тимура:

– Скорее! Надо отсюда бежать!

И он чуть ли не силком потащил ее к черной лестнице. Они снова пробежали через кухню и, как в надежное укрытие, выскочили в ночной сад. Однако в доме пока было тихо. Неужели камердинер не слышал выстрела? Гортензии показалось, что грохот был слышен во всем Париже. Но вдруг раздался крик «На помощь!», и тут же в ответ еще кто-то закричал, захлопали открываемые ставни. Сейчас сюда прибегут разбуженные по тревоге слуги. Но карета маркиза уже была далеко…

  95