– План-Крепэн! Хватит упорствовать, – вмешалась маркиза. – В конце концов, старой верблюдицей он зовет меня, так что не будьте правовернее Папы!
– Мне тем более важно ваше согласие, что у вас я не задержусь, – подхватил Альдо. – Сплю и вижу поскорее добраться до дома! Теперь, когда Бертье вне опасности, у меня нет никакого повода задерживаться в Париже. Профессор считает, что химера Борджиа спрятана в замке Круа-От, но могут пройти годы и годы, прежде чем она будет найдена. Меня эта химера, по чести говоря, совсем не привлекает. Слишком много вокруг нее крови.
– Ты забыл нашего друга Уишбоуна? Он рассчитывает на тебя. Больше того, считает тебя своей единственной надеждой. Что ты будешь с ним делать? Как выйдешь из этого положения? – поинтересовалась тетушка Амели.
– Самым тривиальным образом: скажу ему всю правду. Ничего не потеряно, пока кузен Юбер в Шиноне, а Адальбер в Париже. Благодаря им я со спокойной душой отправлюсь к себе в Венецию. Кстати, у вас нет никакой почты для меня?
– Есть, – отозвалась Мари-Анжелин и отправилась за письмом, которое лежало на маленьком изящном секретере из карельской березы. – Оно пришло вчера. Вы писали за это время Лизе?
– Несколько слов перед отъездом в Шинон. Меня тревожит, что адрес написан рукой Ги. Скорее всего, Лиза вообразила, что Шинон – начало долгого путешествия. Так и есть! Именно об этом мне и пишет Ги! – сообщил Альдо, пробежав коротенькое письмецо. – Даже отвечать не буду, просто приеду. Сегодня у нас вторник, очередной Симплон-Орьен-экспресс отправляется послезавтра. Сейчас же закажу билет.
– В последнее время Лиза что-то очень нервничает. Уж не ждет ли она снова ребеночка… Или даже двух? – предположила госпожа Соммьер.
– Господи, спаси и сохрани! Нет! Во всяком случае, я об этом ничего не знаю! А почему вы вдруг об этом подумали?
Такое предположение не доставило ни малейшей радости главе семейства Морозини, число «три» ему казалось цифрой более чем удовлетворительной.
– Да нет, я просто так сказала. Собственно, об этом подумала План-Крепэн, она позвонила твоей жене и сообщила о твоем отъезде в Шинон. Лиза ей ответила: «Я могла поклясться, что он не задержится в Париже! Всегда повторяется одно и то же: он уезжает на несколько дней куда-нибудь поблизости, а потом вдруг, даже не предупредив, оказывается где-нибудь на Камчатке!!!»
– С чего вдруг Лиза стала говорить подобные глупости? – возмутился Альдо. – Кому как не ей знать, какая у меня работа! Она и сама в ней участвовала, пока работала моей секретаршей! К тому же я звал ее с собой, предлагал приехать повидаться с вами, обновить туалеты!
– Поэтому я тебя и спросила: может, она снова в интересном положении, как принято было говорить когда-то. Просто ужас, до чего в этом интересном положении женщины становятся неинтересными и невыносимыми.
– Посмотрим. А пока отправлю ей телеграмму, чтобы не сидеть пришитым к телефону и не ждать междугороднего звонка, а потом выслушивать все эти ее обиды. Честно говоря, я хотел бы вернуться домой и застать там тишину и спокойствие.
– Хочешь, я поеду с тобой? – насмешливо осведомился Адальбер.
– Не стоит, потому что дело кончится тем, что Лиза тебя возненавидит, а меня это расстроит по-настоящему. Нет-нет, сейчас я составлю телеграмму, а Люсьен отнесет ее на почту, если вы позволите, тетя Амели.
– Ты еще спрашиваешь! Давайте сменим тему. Ты идешь завтра с нами в Оперу?
– Придется. Мы столкнулись с Уишбоуном нос к носу у ваших ворот, и мне трудно было бы уверить его в том, что меня нет в Париже.
– Так вы в самом деле хотите с ним расстаться? – поинтересовалась огорченная План-Крепэн. – На вас это не похоже!
– Может быть. Но если очередное приключение будет стоить мне семьи, то я не хочу платить такую дорогую цену. К тому же мне не по душе семейство Борджиа, и в особенности Чезаре, я считаю его настоящим чудовищем. Его химера меня тоже мало волнует, и, даже если бы она была выставлена на торги, я не потратил бы и гроша, чтобы ее купить.
– Даже для своего клиента? Не так давно вы собирались пуститься на ее поиски ради нашего весельчака-техасца.
– Признаю, собирался. Но после последних событий желание взять ее в руки у меня поуменьшилось. Могу поклясться, что драгоценная игрушка приносит несчастье. Она… Она мне не нравится!