Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

Раскатистый смех на другом конце провода чувствительно задел Морозини.

– Рад вас повеселить, но не вижу, что смешного я сказал.

– Сейчас поймете. Как, вы сказали, фамилия этого инспектора?

– Желе.

– Чудная фамилия. Думаю, что вы пошли красными пятнами при одной только мысли о том, что вам предстоит знакомство с точной копией славного комиссара Лемерсье. Так или нет?

– Так, – мрачно согласился Морозини. – Но вряд ли это повод для большой радости. Предположение, что ван Тильден убит тоже, по-моему, не должно вызывать столь откровенного веселья у главного начальника с набережной Орфевр, черт побери!

– Нет, не вызывает, вы правы. Я сейчас…

Альдо не услышал продолжения: здоровенная ручища, похожая на валек прачек, но только покрытый черными волосами, нажала на рычаг. А окно, единственный источник света в баре, оказалось загороженным здоровенным детиной с бородой и усами, впрочем, одетым во вполне приличный костюм. Детина смотрел на Альдо со свирепой улыбкой, сверля его глазами недовольной План-Крепэн.

– Очень любопытно узнать, кому это мы тут звоним? – пророкотал глухой бас.

О, как не терпел Морозини снисходительного отношения к себе!

Подумать только! Этот тип позволял себе смотреть на метр восемьдесят три Альдо с высоты своих друх метров как на мальчишку. Морозини сухо ответил:

– С главным комиссаром Ланглуа, Париж, набережная Орфевр, 46, чей номер, без сомнения, вам известен. Мне кажется, вам нелишне было бы набрать этот номер и извиниться за то, что вы прервали наш разговор. Комиссар – человек чувствительный.

– Кому звонить, там видно будет. Пока имя, фамилия, возраст, род занятий, – потребовал полицейский, вооружившись блокнотом и ручкой.

Голос его разносился далеко и привлек внимание Адальбера.

– Что тут происходит? – заглянул он в дверь.

– Ничего! Вас это не касается!

Археолог секунду разглядывал полицейского, потом изобразил веселую улыбку.

– Поверьте, очень даже касается, потому что вы имеете дело с моим другом, мы вместе сюда приехали. Итак, с кем имею честь говорить?

– С инспектором Желе, – представил полицейского Морозини. – Из полицейского управления Шинона. Проверка удостоверений личности, и ты, конечно, тоже без нее не обойдешься.

Альдо достал свой паспорт и протянул его в раскрытом виде.

Полицейский иронически хмыкнул:

– Князь… Морозини из Венеции?

Потом недовольно проворчал:

– Опять итальянец? Из таких же бездельников, что и в замке? Просто глазам не верится! Наваждение какое-то! И вы тоже небось из них? – обратился он недовольным тоном к Адальберу.

– Ну нет, – запротестовал тот, с трудом сдерживая смех. – Я славный француз, средний обыватель.

– Чем вы занимаетесь?

– Археолог, как и написано у меня в документе.

– Ладно, я ваши документы оставлю у себя. Временно, конечно. А вы пока пройдете со мной.

– И куда же мы пойдем?

– Не пойдем, а поедем. В Шинон. Там с вас возьмут показания.

– А вам не кажется, что было бы разумнее направить все усилия на поиски Мишеля Бертье, – начал возражать закипающий гневом Альдо, – его, как мы слышали, обвиняют в убийстве, а нам кажется, что он стал жертвой и у него серьезные проблемы. Решаюсь вам напомнить, что вот уже четыре дня, как он исчез!

– Представьте себе, что именно его розысками мы и занимаемся. И мне кажется, что у вас найдется куча крайне полезных сведений для меня, и в соответствии с порядком, установленным в моем учреждении, я хочу их от вас получить.

– Понятно, – более миролюбивым тоном буркнул Альдо. – Пойду за машиной.

– Не стоит. Пусть стоит себе в гараже, мы вас отвезем сами. Шинон всего-то в пяти километрах.

– А обратно мы можем возвращаться пешочком? – процедил, вновь закипая, Альдо.

Полицейский услышал его и подхватил:

– А вы можете сюда вообще не вернуться.

Альдо решил, что лучше помалкивать. А про себя не без сожаления подумал, что, видно, от своих предков басков он унаследовал особое проклятье: с первого взгляда вызывать антипатию у полицейских всех стран мира. Едва только взглянув на него, они начинают его преследовать с особой пристрастностью. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось сладить с антипатией француза Ланглуа и англичанина Уоррена, они, можно даже сказать, подружились, но далась ему эта дружба немалой кровью. Только Фил Андерсон, начальник полиции города Нью-Йорка, с самого начала отнесся к нему с симпатией, но, конечно же, благодаря рекомендации Уоррена. Все же остальные представители правопорядка в разных странах и на любых широтах видели в нем тайного преступника, которого следовало немедленно разоблачить. Сейчас в очередной раз повторялась та же история. Вздохнув, Альдо признал про себя правоту Лизы: ему не надо было уезжать из Венеции.