143 
– Почему ты ничего не говоришь нам, царь? – осторожно спросил Парменион, старый военачальник, служивший еще Филиппу.
– Я размышляю. Мне кажется, Дарий оскорбил меня. Он полагает, будто я готов остановиться и даже повернуть назад. Он думает, что меня можно купить!
– Если бы я был Александром Великим, – сказал Парменион, – я бы принял это предложение.
Александр коротко глянул на старика и отрезал:
– Я бы тоже, будь я Парменионом!
Впрочем, дело было не только в том, что Александр не хотел брать половину, надеясь чуть позже получить все. Совсем недавно, во время этого персидского похода, он встретил женщину, которая на долгие годы стала его спутницей. Ее звали Барсина, и она похоронила уже двоих мужей. Последним ее супругом был персидский военачальник Мемнон. Так вот, скорее всего Александр обиделся на Пармениона, который знал о Барсине и все же предложил ему жениться на дочери Дария. Конечно, Александр был мудрым правителем, но молодость все же заставляла его иногда забывать о государственной необходимости.
«Вот вздорный старик! – подумал Александр. – Я помню, что отец ценил его, но сколько же можно терпеть эти выходки?!» И вскоре Пармениона удалили от царской особы.
А Барсина забеременела. Едва Александр узнал об этом, он позвал Гефестиона и сказал:
– Спустя восемь месяцев я сделаюсь отцом. Нужно приготовить матери и младенцу достойные дары. Через неделю мы выступаем в поход. Мне нужны Сирия, Финикия и Иудея. С тебя этого хватит, любимая? – спросил он Барсину, и женщина радостно улыбнулась в ответ.
Походы оказались удачными. Правда, Газа довольно долго – целых семь месяцев! – сопротивлялась, так что разгневанному македонянину пришлось, едва крепость пала, приказать семь раз протащить вокруг ее стен мертвое тело градоначальника, но в остальном Александру сопутствовал успех. Барсина осталась довольна.
Потом полководец повел свои войска в Египет. Он задумал основать там нареченный своим именем город и самолично определил направление важнейших улиц, которые пересекались непременно под прямым углом (ни дать ни взять Петербург!). Когда приближенные робко давали понять повелителю, что, как им кажется, не царское это дело по берегу Нила бегать да прикидывать, где пройдет главный проспект, Александр бурчал недовольно:
– Да ладно вам! Все-таки это место уже зовется Александрия. Что же я, судьбой собственного ребенка и вдобавок тезки озаботиться не могу?!
Но вскоре царю надоело заниматься строительством, и он решил отправиться в пустыню, в один очень далекий оазис, дабы побеседовать со жрецами Амона и утвердиться в мысли о своем близком с ним родстве.
– Я хочу превзойти своего предка Геракла, который дошел до Сивы – а именно так зовется этот оазис. Я докажу, что ни в чем не уступаю великому древнему герою! – вот что сказал царь на военном совете.
Однако приближенные знали истинную цель экспедиции, и именно поэтому во все храмы Сивы были посланы гонцы. Жрецам предписывалось называть Александра сыном могущественного бога Амона. Очень возможно, что сам царь не догадывался о замысле своих друзей и прежде всего, конечно же, Гефестиона. Он шел в Сиву и немного волновался – а вдруг жрецы откажут ему в родстве с их богом?
Но все, разумеется, обошлось благополучно. Еще в дороге Амон несколько раз являл македонянину свое расположение. Когда путники стали ощущать недостаток воды, бог ниспослал проливной дождь, а когда песчаная буря замела тропу, то ее показали грекам «божии твари» – то ли вороны, то ли змеи, тут древние авторы расходятся. Александр, что вполне понятно, воспринял все эти случаи как благоприятные предзнаменования и потому не удивился, когда жрецы, не дав македонянину даже войти в святилище, вынесли ему навстречу золотую ладью, посредством которой вещал обыкновенно бог Амон, и объявили пришельца фараоном и сыном главного божества Египта.
…Вот так исполнилось пророчество Нектанава, который, как и обещал, спустя тридцать лет помолодел и вернулся к своим подданным.
После Александр достиг Вавилона, многие храмы которого лежали в руинах, ибо их приказал разрушить жестокий персидский царь Ксеркс.
О боги, как же красив был этот древний город! И как радостно встречали Александра, своего нового повелителя, его жители! Они взбирались на крепостные стены и кричали приветствия молодому прекрасному царю и его храбрым воинам. В алтарях всех уцелевших храмов пылал священный огонь, улицы были усыпаны цветами и розовыми венками, а халдейские жрецы торжественно вышли навстречу Александру и поднесли ему дары.
143 
