102 
— Да нет, дурочка. Я-то знаю, а вот ты, похоже, нет. Я имела в виду, как это получилось, что ты забеременела?
— Слушай, Джули, прошу тебя, не надо, мне и так плохо. Посоветуй лучше, что мне сказать родителям!
— А зачем им говорить?
— А как же иначе? Конечно, я им скажу!
— Это же очень просто! Один день в клинике и вся эта фигня — пуф! — исчезнет. Поняла?
— Ты что, с ума сошла? Я хочу сохранить ребенка.
— Ты хочешь сохранить его? Ну, тогда ты точно рехнулась!
— Ну, уж от тебя, Джули, я такого не ожидала. Ты заставляешь меня каждое воскресенье ходить с тобой в церковь, а потом… позволяешь себе давать мне такие советы!
— Ой, слушай, ты мне еще проповеди будешь читать! Ты сама хотела это сделать до восемнадцати лет, а то ты чувствовала себя несчастной. И теперь ты наказана, видишь? Тебе кажется, ты рассуждаешь как христианка? Умоляю тебя! В общем, поступай, как знаешь, жизнь-то твоя…
— Ты ошибаешься. Жизнь еще и его. Видишь, об этом ты не подумала. Теперь, кроме меня, есть еще один человек.
— А еще о чем-нибудь ты подумать не хочешь? Например, ты ему сказала?
— Ему — это кому?
— Как — кому? Папаше!
— Нет.
— Молодец! И ты не подумала о том, как эту новость воспримет Кикко Бранделли, нет, не подумала?
— Нет, об этом я не думаю.
— Конечно, тебе плевать на него, а он, небось, с крыши бросится!
— Я не думаю, что отец — он.
— Что? А кто же тогда? Понятно. Прошу тебя, не говори мне «нет». Андреа Паломби. Да он просто чудовищем стал, жуть, до чего он, бедняга, дошел.
— У меня будет чудесный ребенок, он возьмет все от меня…
— Откуда ты знаешь? А может, он будет копия Паломби. Мама дорогая, в таком случае я ни за что не буду крестной, прямо сейчас говорю, ни за что!
— Не волнуйся. Он не будет таким.
— Почему это?
— Потому что отец — не он.
— Что, он тоже не отец? Тогда кто же? Блин, ты исчезла с вечеринки тогда, и я подумала, что ты ушла с Кикко.
— Нет, я помню только, что проглотила белый экстази, который взяла у той барыги, которую ты мне показала, а потом…
— Белый экстази? Да ведь это был scoop!
— Scoop, а что это?
— Теперь-то понятно, что ты ничего не помнишь. Хорошо еще, что жива осталась. Он пробивает насквозь, срывает все тормоза, ты способна на все, становишься полным животным, и потом — пуф, — ты забываешь даже, как тебя зовут!
— Точно, именно так все и было… по-моему.
— Не может быть… ты взяла scoop.
— Это Мадда. Так она, наверное, хотела наказать сестру.
— Да, доставив удовольствие тебе!
— Ей и в голову не могло прийти, что мне будет настолько хорошо.
— Блин, вечно ты преподносишь сюрпризы!
— Я классная, да?
— Да уж… но неужели ты не помнишь хоть какую-нибудь деталь?
— Нет, вообще ничего, полный мрак. Он был очень красивый, вот это я помню!
Джули молчит, делает глоток воды, смотрит на Даниелу и, переведя дыхание, говорит:
— Единственное, что я могу себе представить…
— Что?
— Лица твоих родителей.
— А я — не могу.
— Думаю, они так тебя вздуют, что мало не покажется.
— Нет, мне кажется, они все поймут. Извини, но разве не в таких ситуациях проявляются родственные чувства в семье? Если все идет хорошо, что тут особенного? Не слишком ли все легко получается, как думаешь?
— Да-да, конечно. Меня-то ты убедила. Посмотрим, как у тебя с родителями получится!
— Ну… — Даниела встает с дивана. — Я пошла. Хочу сказать им все сегодня вечером. Не могу больше скрывать. Хочу освободиться. Пока, Джули…
Они целуют друг друга в щеку. Джулия провожает Даниелу и на пороге говорит:
— Расскажешь мне, хорошо? Позвони, если будет нужно.
— Хорошо, спасибо.
Джули слышит, как хлопает входная дверь. Она увеличивает громкость телевизора, намереваясь смотреть фильм. Но внезапно выключает телевизор. Она решает лечь спать. И то верно: после истории Даниелы любой фильм покажется сплошным занудством.
44
Марио взволнованно подходит к нашему столику.
— Что такое? Вы уже уходите? Вы только второе взяли. У меня есть вкуснейшее домашнее пирожное, собственного приготовления. Ну… Если быть честным, приготовления моей жены.
Его последнее признание застает меня врасплох. Мне хочется рассказать ему все, объяснить, что мы уходим не потому, что нам не понравилась еда, а потому, что мне в голову пришла грандиозная идея… Брать по одному блюду в каждом ресторане, по его коронному блюду. Ну, еще и «Каберне» оказало свое действие, оно тоже участвует в этом празднике. В конце концов, я предпочитаю просто соврать.
102 
