75 
– Как вы оба мне надоели, господи! – Он хлопнул в ладоши, и моментально в зал вбежали двадцать вооруженных людей. – По-вашему не будет. Поезжайте, и расстанемся по-хорошему. Мои люди дадут вам еды на дорогу... а вот это поделите между собой.
Он отвязал от пояса кошелек и бросил его спутникам Фьоры, но ни одна рука не протянулась к нему, и содержимое его высыпалось на каменные плиты пола. Шотландец снова посмотрел на своего товарища, пожал плечами и заявил:
– Мы едем! Я передам ваши слова своему начальству...
– Замечательно! Вас проводят до городских ворот.
Мортимер и Эстебан отправились в обратный путь не оборачиваясь, в сопровождении солдат. Замыкал кавалькаду Сальвестро. Когда все скрылись, Кампобассо принялся собирать рассыпанные золотые монеты, сложил их в кошелек, с удовольствием подержал его в руке и направился в комнату.
Фьора все еще спала, ее пышные волосы в беспорядке рассыпались, подчеркивая красоту тела. Граф смотрел на нее некоторое время, затем разделся и осторожно лег рядом. Опершись на локоть, он начал потихоньку ласкать ее. Она застонала и, не открывая глаз, потянулась, чтобы ему было удобнее ее гладить, вся во власти желания, охватывающего каждую клеточку ее тела. Когда она вся начала выгибаться в сладостной муке, он вошел в нее, и они соединились в высшей точке наслаждения.
Глава 9
Арест
Три дня и три ночи Фьора и Кампобассо провели вместе, отгороженные от остального мира стенами спальни. Только Сальвестро два раза в день переступал порог комнаты, чтобы принести им еду, но никогда не видел того, что происходило за пологом кровати. Галеотто принял на себя командование, он же наблюдал за порядком в Тионвилле.
Он с раздражением выполнял свои новые обязанности и сжимал кулаки всякий раз, когда его взгляд останавливался на одном из закрытых окон, где, как он точно знал, занимались отнюдь не безобидными детскими играми.
Все эти часы, наполненные страстью, Фьора проводила в объятиях своего любовника. Он обнимал ее, когда она спала, ела и пила, а когда через сутки ей понадобилась ванна, он на руках отнес ее в небольшой бассейн, который старый шталмейстер наполнил свежей водой, сам вымыл ее и вытер полотенцем, не переставая при этом ласкать и целовать ее. Когда они не занимались любовью, Кампобассо смотрел на нее с восхищением, дотрагивался до ее лица, волос, тела, шепча при этом слова любви.
Молодая женщина даже не могла представить себе, что способна возбудить такую страсть. Этот человек никак не мог насытиться и утолить желание; вместо этого его чувства все обострялись, и желание росло до такой степени, что это порой пугало Фьору. Он почти не спал, но и во сне не позволял ей отдалиться от него: через короткие часы Кампобассо хотел ее еще сильнее.
– Ты моя навечно, – прошептал он ей как-то вечером, крепко обнимая, – ты будешь моей женой...
Застигнутая врасплох этим неожиданным заявлением, Фьора решила обратить все в шутку:
– Ты хочешь жениться на мне?.. Но я даже не знаю, как тебя зовут...
– Здесь меня зовут Никола, как молодого герцога, которому мне нравилось служить и которого я потерял. Но от тебя я хочу только слов любви.
– Я ведь не говорила тебе, что люблю! Просто, что ты мне нравишься...
– Неважно, что ты этого не сказала! Об этом кричало твое тело, твое тело призывает меня, я заставляю его петь, трепетать, кричать. Это стоит всей болтовни поэтов. И еще: ты меня любишь, но пока не понимаешь этого...
– Может быть, но до тех пор, пока я не пойму, я не выйду за тебя замуж...
Обмотав кулаки ее волосами, он грубо откинул назад ее голову:
– Ты любишь кого-то другого? Говори! Ты любишь другого мужчину? Отвечай!
В приступе внезапной ярости он впился зубами в ее шею. Из ее глаз брызнули слезы, и Фьора вскрикнула от боли...
– Отчего же тогда я здесь... Если бы было, как ты говоришь...
Он отпустил ее, затем увидел слезы и отметину на нежной коже.
– Прости, моя любовь, прости... Я схожу с ума... От тебя кипит моя кровь, и ты даешь мне такую радость, как ни одна другая женщина. Скажи... другой мужчина доставлял тебе когда-нибудь такое же наслаждение? Скажи! Я хочу знать!..
– Нет, – прошептала Фьора, подумав, что не очень кривит душой, потому что ее брачная ночь была слишком короткой по сравнению с этой бурей страсти, настоящей оргией любви, отнявшей у нее все силы, но, как ни странно, вернувшей ей хладнокровие.
Она полностью отдавала себе отчет в разладе между головой и телом, которым не могла повелевать. Больше она не должна пользоваться духами Деметриоса, запах которых давно исчез, а Кампобассо остался ее пленником. Выбирая между нею и герцогом, служить которому Кампобассо не так уж и нравилось, кондотьер, конечно, выберет ее... И в то время, как он зализывал ранку на ее шее, уставшая от любви Фьора подумала, что было бы неплохо прервать их добровольное заточение, хотя, казалось, ничто не могло его и нарушить.
75 
