Особенно,... 
6 
Слезы душили его. Он отвернулся, снял свою шапочку и побежал преклониться перед боярышником, словно это было его последнее пристанище.
– Посмотри, – прошептал Деметриос. – Это монах. – И действительно, в его темных спутанных волосах виднелась тонзура, свидетельствующая о том, что Кристоф де Бревай принял сан священника.
– Наверное, у него не было другого выбора, – сказала Леонарда, взглянув с большим состраданием на худого монаха, плечи которого сотрясались от рыданий.
Фьора приблизилась к нему и произнесла короткую молитву. Взяв молодого человека за плечи, она помогла ему подняться, предложив ему свой носовой платок, чтобы тот смог вытереть лицо, залитое слезами.
– Я думала, что у меня не осталось больше родственников, – тихо сказала она, – и вот я нахожу молодого дядюшку! Может быть, теперь я стану менее несчастной? Меня зовут Фьора, и я приехала из Флоренции. Вы служитель церкви, не так ли?
Кристоф отрицательно мотнул головой, но затем, поняв, что его тонзура выдала его, надвинул шапочку до самых бровей:
– Я покинул церковь. Вчера я сбежал из монастыря Сито, где просто задыхался вот уже семнадцать лет, и пока еще не знаю, куда мне податься. Но очутиться я хочу далеко, как можно дальше! Перед тем, как покинуть эти места, я решил прийти сюда помолиться, увидеть еще раз их могилу.
– Кто сказал вам, где она находится?
– Наш старый капеллан отец Антуан Шаруэ, который проводил их в последний путь и который пришел в мой монастырь, чтобы умереть там после того, как мой отец прогнал его из дому. Мой отец – это просто бессердечное чудовище. Меня отвезли в Сито спустя три дня после казни, а мою младшую сестру Маргариту в монастырь бернардинок в Таре, где она умерла прошлой зимой.
– А ваша мать? Она еще жива?
– К несчастью, ибо ее жизнь – это ад. Она живет затворницей в нашем замке, взаперти с этим старым дьяволом, который не перестает оскорблять ее и поносить плоды ее чрева. Ее, такую добрую и нежную, которая столько страдала и которая должна все еще выносить мучения, которые бог, видимо, желает продлить. Если бы я смог освободить ее! – пылко воскликнул Кристоф.
– Почему бы нам вместе не поискать способ это сделать? – спросила Фьора, взволнованная глубоким горем этого юноши.
– Что вы хотите этим сказать? И потом, зачем вы вернулись сюда? Разве вы несчастны, живя рядом с этим флорентийским торговцем, о доброте которого мне так часто говорил святой отец Шаруэ?
– Да, конечно... но мой отец умер, и я приехала сюда, чтобы расплатиться со старыми долгами. Если вы не знаете, куда идти, пойдемте с нами! Я позабочусь о вас.
– Вы добры, но я хочу пойти на войну. Это единственный способ достойно покончить с жизнью, которая мне отвратительна.
Деметриос приблизился и положил свою большую руку на плечо Кристофа:
– Вам не кажется, что уже и так достаточно смертей в вашей семье? Почему бы вам не попробовать начать новую жизнь, более соответствующую вашим вкусам и достойную дворянина?
– Дворянина?! У меня теперь больше нет даже имени. В монастыре я был просто братом Антимом. Мой отец считает, что от нашей семьи и следа-то не осталось.
– Ну так выберите себе другое имя! Во всяком случае, ваш поход на войну может подождать хотя бы до завтра. И мне кажется, что вы еще многое можете сказать... вашей племяннице? Идемте с нами! Уже вечереет, и городские ворота скоро будут закрыты.
По свету, вспыхнувшему в глазах бывшего монаха – в этих серых глазах семейства Бревай, так похожих на ее, – Фьора поняла, что он сгорает от желания принять это предложение, и она стала вежливо настаивать:
– Идемте, прошу вас! Вы не можете представить себе, насколько я счастлива, что судьба свела нас.
– Я тоже счастлив, впервые за столько лет! Я уже и забыл, что это значит – быть счастливым!
И не заставляя больше себя упрашивать, но отказавшись взять лошадь, предлагаемую ему Фьорой, которая намеревалась ехать вместе с Леонардой, он резво вскочил на коня позади Эстебана.
Молодая женщина вернулась тем временем к могиле родителей, преклонила колени и тихо промолвила:
– Я поклялась отомстить тем, по чьей вине вы лежите здесь. Когда моя задача будет выполнена, я вернусь дать вам отчет, а пока я сделаю так, чтобы другие жертвы – ваша мать и ваш брат – обрели хотя бы мир в своих сердцах. Я ваша дочь и люблю вас.
Наклонившись, Фьора поцеловала землю, поросшую зеленой травой, и поднялась. Несколько белых лепестков застряло в ее волосах. Как и Кристоф, она сломала веточку боярышника и вернулась к своим попутчикам.
6 
