Особенно,... 
73 
Бедная женщина упала на колени и горько расплакалась. Монсеньор епископ Люсонский положил руку на ее склоненную голову.
— Я постараюсь что-нибудь узнать о нем, — пообещал он. — Пребывайте в мире, я отпускаю вам ваши грехи.
— Несмотря на то, что я не хочу примириться и продолжаю бороться?
— Никто вас не может принудить прекратить борьбу. Это касается только вас и Господа Бога.
Дав ей благословение, молодой епископ позвал тюремщика, и тот проводил его к выходу [33].
Спустя несколько дней Лоренце принесли приглашение явиться в суд. Неудивительно, что она ему не обрадовалась. С тех пор, как она приехала во Францию, она успела познакомиться с французским судом достаточно близко! Даже если на этот раз она не была обвиняемой, ей совсем не хотелось вновь оказаться перед людьми в красных и черных мантиях, которые будут донимать ее коварными вопросами. Она отправилась посоветоваться со свекром. Может, есть какая-нибудь возможность не являться в зал суда?
— Не думаю, — вздохнул барон. — Если вы скажетесь больной, то, во-первых, вам не поверят, а во-вторых, отправят сюда каких-нибудь очень важных судейских с вооруженным эскортом, чертом и дьяволом. И приедут к нам не в самом лучшем настроении...
— Вовсе не обязательно! — вмешалась в разговор мадам де Роянкур. — Я уверена, что они придут в прекрасное расположение духа после первого же обеда, угостившись вином из нескольких особенно любимых вами бутылочек.
— В своем ли вы уме, Кларисса? После такого обеда они у нас поселятся, и мы не будем знать, как их отсюда выкурить! Не беспокойтесь, я поеду вместе с Лори.
— Разумеется, и я тоже. Но где мы остановимся? Ваш несносный особняк все еще в лесах, а просить открыть для нас дом герцогини Дианы...
— Я бы не счел это неловкостью, но не вижу необходимости. Мы остановимся в хорошей гостинице, называется она «Гран-Сен-Мишель» и находится рядом с монастырем Больших августинцев, все судьи парламента располагаются там, когда во дворце на острове Ситэ идут работы. И потом мы же не на сто лет едем в Париж!
***
Войдя в назначенный день и час в огромный готический зал, где проходили судебные заседания, Лоренца почувствовала даже что-то вроде облегчения. Величественный великолепный зал счастливо отличался от зала суда в Шатле, где ей пришлось побывать в качестве подсудимой. Судьи под председательством президента господина де Арлэ восседали в глубине зала на высоких табуретах, которые были все-таки ниже королевского трона. Трон был пуст, но на нем лежали корона и жезл справедливости. Два стражника с алебардами охраняли подступы к трону, и каждому свидетелю и обвиняемому, прежде чем ответить, полагалось отвесить трону поклон.
Из-за величия окружающей обстановки фигурка обвиняемой, сидящей на столь памятном Лоренце табурете, выглядела особенно щемяще, хотя Жаклин д'Эскоман, насколько ей позволяла горбатая спина, старалась изо всех сил держаться прямо и достойно. Сейчас она сидела немного в стороне, лицом к лицу с прокурором, освободив середину для свидетелей, которых усаживали на табурет или в кресло, в зависимости от их чина и титула. Что же касается публики, расположившейся в другой стороне зала, то было заметно, что пускали сюда лишь избранных, а не кого попало с улицы.
Прозвучало имя баронессы де Курси, и Лоренца в серебристом бархатном платье и такой же серебристой с белым пышным пером шляпке на густых медных волосах медленно двинулась к судейскому столу, вызвав шепот восхищения, к которому вовсе не стремилась.
Она поприветствовала поклоном королевский трон, потом судей и опустилась на стул с высокой спинкой, который ей принесли. Сев, она посмотрела на узницу, которая следила за ней с боязливой, но все-таки улыбкой. Лоренца тоже ей улыбнулась, решив про себя сделать все возможное, чтобы облегчить ее участь, несмотря на записку, которую неизвестно кто, воспользовавшись сутолокой у входа в парламент, сунул ей за перчатку. Она попыталась понять, кто это сделал, и внимательно посмотрела по сторонам, но увидела за собой только свекра рядом с двумя незнакомцами, и видно было, что он ничего не заметил. Записка между тем была тревожной.
«Не вздумайте кого-либо обвинять. Помните о своем супруге» — вот что там было написано.
Сердце у Лоренцы сжалось, и она вынуждена была несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять в нем щемящую боль и думать только о несчастной, которая отважно жертвовала жизнью, лишь бы отомстить за смерть своего короля, хотя была одной из самых неприметных его подданных.
73 
