Особенно,... 
58 
Мадемуазель Пальмира была молоденькой блондинкой с голубыми глазами. Курносый носик украшал лицо с очаровательными ямочками, созданное только для улыбок. Она приняла новых клиенток, присланных к ней Дюшаном, выражая почтение знатным дамам с любезностью, как бы говорящей, что перед ними подруга. И подруга, готовая на все.
– Мы в вашем полном распоряжении, мой дом и я, – сказала модистка. – И сделаем все возможное и невозможное, чтобы доставить вам удовольствие.
– Мы в этом не сомневаемся, – сказала Фелисия, смеясь. – Мы поблагодарим любезного господина Грюнфельда за то, что он послал нас к вам. Он прав, когда говорит, что у вас самый приятный магазин. А вы самая прелестная модистка…
Пальмира густо покраснела и, чтобы скрыть смущение, подхватила охапку муслина.
– Он так сказал? – сбросила она столь взволнованно, что посетительницы сразу поняли: прекрасная Пальмира, конечно же, была очень предана делу императора, но еще больше некоему полковнику Дюшану, то есть господину Грюнфельду. Пожалуй, не было бы ошибкой сказать, что модистка была влюблена в него…
Чтобы скрепить их отношения, Фелисия купила две пары вышитых перчаток, а Гортензия – белый кружевной зонтик.
– Видно, Дюшан отличился, малютка от него без ума, – сказала Фелисия, садясь в карету.
– И он ее высоко ценит. Пусть им будет хорошо вместе. Мне это доставит удовольствие, – ответила Гортензия.
– Согласна, но я этому не верю. Он влюблен в вас, моя дорогая. А с ней наш воин просто немного отдыхает…
Двух подруг можно было встретить и в Пратере, излюбленном месте прогулок венцев. Они отправлялись туда каждый день либо в своей коляске, либо в коляске графини Марии, либо верхом, надеясь однажды встретить герцога Рейхштадтского. К их большому разочарованию и вопреки тому, что они слышали о привычках герцога, он так ни разу и не появился.
Дюшан объяснил, что происходит, когда Фелисия, по обыкновению, пришла к нему рано утром, чтобы заняться фехтованием.
– Герцог болен, – сказал полковник, знавший все новости двора благодаря тем, кто посещал его фехтовальный зал. – Он простудился в последний день января, когда возвращался после целого дня катанья верхом из Геленталя. Ему запретили выходить.
– Вот повезло! – проворчала Фелисия. – Мы уже три недели, как дуры, скучаем на разных вечерах, но не продвинулись ни на шаг.
Дюшан пожал плечами и стал сгибать и разгибать клинок шпаги, которую ему только что дали.
– Что такое три недели? Я не сдвинулся с места за те шесть месяцев, что я здесь. Потерпите! Мне же кажется, что вы движетесь вперед семимильными шагами. Мужчины, приходя сюда, сразу начинают говорить о двух прелестных иностранках, поселившихся во дворце Пальм, восхваляя их очарование, горделивую красоту одной и грациозность и прекрасные белокурые волосы второй…
Шпага в его руках со свистом рассекла воздух, и Фелисия засмеялась.
– Не сочтите меня тщеславной, но на некоторый успех мы могли рассчитывать. Не надо ревновать, друг мой. У нас есть другие дела, кроме как поддаться очарованию первого встречного.
– Я не ревную, – запротестовал Дюшан. И с горечью добавил: – Да и нет у меня такого права.
– И не думаю, что оно у вас когда-нибудь будет, – тихо сказала Фелисия. – Гортензия любит другого, и мне кажется, что это серьезно. Вам не следует бояться, что она упадет в объятия одного из наших поклонников.
Вошедший мужчина заставил их прекратить разговор. Дюшан тут же преобразился. В фехтовальном зале был мэтр Грюнфельд, произнесший с эльзасским акцентом:
– Господин маршал! Какая приятная неожиданность! Я не ждал вас сегодня утром…
Маршал был уже не молод, ему было около шестидесяти, но это все еще был великолепный мужчина: высокий, худощавый, с прекрасными тонкими чертами лица. Нос у него был прямой, рот хорошо очерчен, большие карие глаза прятались под густыми черными бровями, черные волосы лишь на висках слегка тронула седина. Он бросил на Фелисию взгляд, выдавший в нем любителя женщин.
– Я вам не помешал? – спросил он глубоким голосом, придававшим ему дополнительное очарование.
– Это час моего урока, но если этому господину нужно сказать вам что-то важное, я могу подождать… минуту. Конечно, если мне его представят, – заявила Фелисия.
– Я как раз хотел попросить об этом Грюнфельда, – сказал маршал с чуть насмешливой улыбкой.
Лжеэльзасец поспешил выполнить это обоюдное желание:
58 
