53 
– Это было вполне естественно! Не мог же я допустить, чтобы тебя, как барашка, зарезали на моих глазах. Любой порядочный человек поступил бы так же.
– По-моему, именно порядочных людей трудней всего встретить. Будь что будет, это решено. Я остаюсь с вами.
Жан ничего не ответил. Воцарилась такая глубокая тишина, что Марианна, казалось, слышала биение своего сердца. В риге было тепло, а его рука еще теплей. Она ощущала ее жар сквозь ткань рукава, и это, непонятно почему, ободряло ее.
Пламя свечи затрепетало. Оно должно было скоро погаснуть, но Марианна не собиралась уходить. Девушка понимала, что все уже было сказано, что молчание Жана говорит о его согласии, но ей было удивительно приятно находиться рядом с ним. Снаружи завывал ветер, а в уютном соломенном гнезде царило тепло. Это была тихая гавань среди тревожного мира, и Марианна старалась не замечать цепь, приковавшую Жана к стене. Она вспомнила книгу с подобной историей, в которой влюбленная девушка накануне казни пробирается в тюрьму к своему жениху, приговоренному к виселице. Эта ночь немного напоминала ту, в книге, название которой она забыла. Конечно, за стеной не возводился эшафот, но в любой момент по приказу Морвана один из его людей мог превратиться в палача.
Рука Жана медленно поднялась до ее плеча. Повернув к нему голову, она увидела, что он смотрит на нее и что его глаза удивительно блестят. Он прошептал охрипшим голосом:
– Я счастлив иметь тебя своим другом… но я надеялся на другое… Я надеялся хоть немного понравиться тебе. Когда я обнимал тебя на «Чайке», ты не сопротивлялась.
– Но… вы же нравитесь мне. Особенно теперь, когда я полностью вижу ваше лицо. И мне было приятно, когда вы целовали меня. Это… да, это придало мне мужества.
– Тогда… если я снова попытаюсь?
Она ощутила, как он одной рукой обнял ее за талию, чтобы привлечь к себе, но вместо ответа удовольствовалась улыбкой, закрывая глаза в ожидании поцелуя. Это правда, он нравился ей. От него исходили ароматы моря, из объятий которого им едва удалось вырваться. Глаза его были небесной голубизны и такие ласковые! В их лазурной глубине таилась тоскливая мольба. Может быть, он любил ее! Он был первым мужчиной, приблизившимся к ней с ее согласия, ибо поцелуй, который сорвал с ее губ Язон Бофор, не шел в счет. Но этот прикованный цепью человек, чьи губы вздрагивали так близко у ее лица, одновременно и волновал и смущал. Она хотела, чтобы он был счастлив, чтобы благодаря ей, за которую он снова завтра поставит на карту свою жизнь, он познал хоть немного радости. Она позволила поцеловать себя, уложить на солому и даже обвила руками шею юноши, чтобы продлить сладостное ощущение.
На минуту он отпустил ее губы и стал стремительно покрывать лицо и шею Марианны быстрыми поцелуями, легкими, как крылья бабочки, но вызвавшими продолжительный озноб, природа которого была прекрасно известна Жану. Он дерзнул на большее. Снова завладев ее ртом, начал тихонько расстегивать корсаж. Трепещущая, с пылающей головой, Марианна не мешала ему. Она чувствовала себя на пороге открытия, которое заранее ее потрясало. Инстинкт молодой самки подсказывал, что ее тело таит в себе невероятные сюрпризы.
Молнией промелькнуло воспоминание о Франсисе Кранмере. Это под его руками должна была она пережить эти удивительные минуты. Она помнила, несмотря на ослепленное сознание, что уже совсем готова отдать незнакомцу то, что должно принадлежать только супругу. Но, на удивление, не испытала при этом ни сомнения, ни стыда. Она была отныне вне своей прошлой жизни и даже вне любой нормальной жизни. Почему же не отдать Жану то, что так дерзко требовал американец Бофор? То, что никакая женщина не может сохранить, когда мужчина решит силой или хитростью завладеть ею. В печальной истории Клариссы Харлоу, которую она тайком проглотила, презренный Ловелас подмешал несчастной снотворное, чтобы овладеть ею. Но Жан не нуждался в снотворном, чтобы добиться того же результата, хотя Марианна толком и не знала смысла слов «овладеть кем-нибудь». Она лишь смутно догадывалась, что узы плоти привязывают мужчину к женщине, и у нее не было желания защищаться. Он ласкал ее так нежно и заставлял испытывать такие восхитительные ощущения!.. Затем он начал неистовствовать, бормоча бессвязные слова и прерывая их все более и более жгучими поцелуями. Это было самое пленительное переживание, какое может испытать девушка, и за ним должно последовать только что-то ошеломляющее.
53 
