100 
А эти люди явно были мастерами. Надежды продержаться в их лапах практически никакой что для Джекс, что для Алекса.
Стало быть, до пыток доводить нельзя. Надо как-то остановить их на полпути. Алекс всю ночь провел без сна, стараясь что-то придумать, однако невозможно строить планы, когда не хватает фактов. Скажем, если за ним придут и с самого начала свяжут руки или наденут смирительную рубашку, то тогда пиши пропало. Надо убедить тюремщиков, что он не опасен; надо строить из себя оглушенного идиота, чтобы никто не встревожился.
А если его все же решат связать, то придется импровизировать.
Далее, если драка произойдет в палате, совершенно неясно, как выбираться с девятого этажа «Матери роз». Толстенные разграничительные двери голыми руками не разобьешь. И даже если он сумеет отнять всю связку ключей, не получится пройти мимо дежурного поста: кто-нибудь обязательно увидит Алекса и забьет тревогу.
И тут в палату вошла Элис, державшая перед собой медицинский поднос.
Женщина пару секунд пристально разглядывала пациента, затем опустила поднос с тремя чашечками.
— Пора принимать лекарства. Не вздумай только упираться. У меня и так хлопот полон рот. Другие больные ждут моего целительного прикосновения, так что поторапливайся.
Алекс кивнул и взял стаканчик с торазином. Как и раньше, вылил сладкую жидкость себе под язык, затем подсыпал в рот пилюль. Отпил воды и тут же выплюнул всю смесь в третью чашечку. Скомкал ее в руке и швырнул в мусор.
Все это время Элис не спускала с него глаз. Ее взгляд скользнул к корзине. Она задумчиво постояла еще мгновение, затем бросила поднос на койку и полезла в мусор за самым большим стаканчиком — тем самым, где раньше была вода, а теперь находились все препараты.
Элис заглянула в чашечку и раздраженно сунула ее Алексу в руки.
— Ничего поумнее не смог выдумать? Короче, даю десять секунд вот это все проглотить, или я сейчас кликну пару санитаров. Они тебя вмиг засунут в смирительную рубашку.
Алекс моргнул, словно с трудом улавливал смысл ее слов.
— Но мне надо воды, чтобы глотать…
— Часики тикают, Алекс.
На миг в поле зрения попала рука, которую Элис старательно прятала за спиной. Шприц!
Алекс словно взорвался, вылетая из кресла.
Краткий писк изумления захлебнулся, когда молодой человек хуком справа сломал медсестре нижнюю челюсть и обеими руками тут же сдавил глотку.
Взметнулся кулак со шприцем, но Алекс перехватил запястье женщины, выворачивая кисть так, что затрещали кости. Шприц вывалился из ослабевших пальцев.
Элис не могла уже кричать — и не только потому, что у нее была раздавлена трахея: дикая боль в свернутой набок челюсти перебила медсестре дыхание. Из уголков рта брызнула кровь, растекаясь красным пятном на белоснежном халате.
Она прогнулась в пояснице, силясь вырваться, однако Алекс мертвой хваткой вцепился ей в горло. Оседая на колени, Элис пару раз ударила противника в грудь, но все ее попытки оказались напрасными.
Алекс чувствовал, как его пальцы проламывают хрящи гортани медсестры, — и это лишь подстегивало желание убивать, заставляло вкладывать в хватку все силы. Он скрипнул зубами, негромко рыча от напряжения.
Глаза Элис полезли из орбит. Она судорожно всплеснула руками, стараясь отбиться. Лицо женщины быстро синело. Изо рта показался разбухший язык; короткие всхлипы давали понять, что она пытается сделать хотя бы крошечный глоток воздуха, но Алекс не ведал жалости.
Он давил и давил, медленно оседая вместе с ней на пол. Прижав Элис к линолеуму, Алекс уперся коленом в гортань медсестры, добавляя к силе своих пальцев еще и вес тела. Руки женщины затряслись в последней судороге. Зашевелились губы, словно она хотела что-то сказать…
Алекс больше не сдерживал гнев: эта женщина хотела принять участие в издевательствах над Джекс — так пусть теперь сдохнет! Пусть они все сдохнут!
Он так долго не позволял себе разрядиться бешенством, так долго был вынужден таиться, что сейчас испытывал истинное наслаждение от свободно истекавшей ярости.
Алекс давил и давил, не замечая, что Элис уже мертва.
Наконец он обмяк, осел на пятки и принялся короткими всхлипами заглатывать воздух.
Лицо медсестры приобрело лиловый оттенок. Ничего не видящие глаза были распахнуты до предела. Из распухших губ, слегка свешиваясь набок, торчал язык. На пол стекала струйка тягучей кровавой слюны.
100 
