13 
Внезапно в кабинете стихло. Повисла неловкая пауза, как будто он неприлично громко пукнул во время предвыборной речи. Москвичи уставились на мэра с жалостливым недоумением.
— Как же вы живете? — Режиссер инстинктивно проверил содержимое своих карманов.
— Мучаемся, — без выражения ответил мэр и с сожалением отставил в сторону пустой бокал.
Огромный оператор хохотнул:
— Без олигарха нельзя! Народ должен кого-то громко ненавидеть и тихо обожать.
— Им меня хватает, — снова равнодушно отозвался хозяин города.
— А кто у вас во всем виноват, если его нет? — Репортер въедливо улыбнулся отработанной экранной улыбкой.
— А у нас все хорошо, — поставил точку чиновник.
Разговор зашел в тупик. Мэр, который до этого даже и не задумывался, на кой ему в крае олигархи, впал в прострацию. Но долго блуждать в собственном духовном мире ему не дали. Да там, собственно, особо разгуляться было и негде.
— Значит, говорите, нет? — Режиссер задумчиво помассировал подбородок. Полное отсутствие непременного атрибута процветания якутского народа несколько осложняло задачу. Но для настоящего профессионала — мелочь, не более того. В конце концов, за те деньги, которые обещал Ходорович, можно было создать целую деревню олигархов, магнатов, банкиров и даже полагающихся им прокуроров. Он энергично пробежался по кабинету, преодолевая расстояние, отделяющее его от мэра, и гаркнул ему в лицо. — Будут!
Москвичи, как им и положено, работали единой командой. Друг друга они понимали с полуслова. Ассистент кивнул с заднего плана:
— Дайте только человека.
— Какого? — морщась от головной боли, спросил мэр.
— Ну, я не знаю, — хищно хохотнул режиссер, — вождя какого-нибудь, что-ли. Но чтоб все было достоверно. Отпишем ему официально кусок тундры побольше. Какой не жалко. Чтоб без опровержений. С Ходоровичем согласовано. Мы люди солидные. И документ в кадре дадим наездом. Лады?!
Похмелье, ненадолго обманутое пивом, рухнуло на бедную руководящую голову опрокинутым небом. Мэр кивнул, стремясь не шевелитьея. Одним подбородком.
— Вот и славно! — завопил репортер. — Дайте человечка! Лишь бы читать умел. А текстовочку мы ему изобразим в лучшем виде!
Сам мэр говорил без бумажки. Как настоящий политик. Путая падежи и окончания. Без особого смысла, но от чистого сердца, незамутненного лишними мыслями и чувствами. Грамотеев он не уважал. Их и так в родном крае было не шибко. А те, что и водились, явно составляли угрозу власти. Поэтому задача поставила его в тупик. Но власть автоматически дарит обладателю мудрость, недоступную смертным. Мэр пожевал губами, преодолевая тошноту, и тихо, но отчетливо произнес:
— Это будет не просто.
Здоровяк-оператор колыхнулся всём телом, так что рога на стенах угрожающе зашевелились:
— Пленку в клочья! Мы ж от Ходоровича!
— Вот его и снимайте. Он и олигарх, и читать, наверное, умеет.
— Наверное…— глубокомысленно изрек желчный репортер.
Пауза затянулась, и в тот самый момент, когда молчать стало просто глупо…
— Три, — припечатал мэр, выходя из похмельной депрессии.
— Сотни, что ли? — уже привычно переспросил режиссер.
— Дурак, что ли? — от неожиданности опешил мэр. — Это мэрия, а не бордель. Якутия — край нефти и алмазов!
Москвичи зашевелились. Их, понятное дело, пробило на сюжет о коррупции. Возроптали горячие журналистские сердца. Потянулись потные руки к аппаратуре возмездия… Однако за такой шедевр режиссеру пришлось бы потом выковыривать глаза оператора… Языком репортера… У себя из… Ну, в общем, Ходорович шутить не любил.
Сделка состоялась. Получив гонорар за мудрость, мэр напрягся, рожая мысль. Его лицо еще больше округлилось. Хитрые якутские глаза распластались в прищуре, без следа пропав в щелках припухших век. В тиши кабинета стало слышно, как сопит за дверью подслушивающий секретарь. Через десять минут напряжение достигло апогея. Великолепной театральной паузой деньги были отработаны до последнего цента. В момент наивысшего накала мэр всхрапнул и неожиданно проснулся.
— Есть тут один человек, — невнятно пробормотал он.
Опухшее лицо дернулось в мимолетной судороге. По нему пробежала легкая тень затаенного ужаса. Но руководителю края не пристало выказывать эмоции перед официальными представителями столицы. Мэр невольно понизил голос и трусливо шепнул:
— Если что, на меня не ссылаться.
В кабинете повеяло холодом.
13 
