246 
— Понимаете ли вы, что я должна сделать? Я должна сделать выбор, как то и надлежит Матери-Исповеднице. Мне предстоит поднять на войну все Срединные Земли. И я не могу сделать это с чужих слов.
— Какие доказательства тебе еще нужны? — зло спросил Чандален. — Разве ты не видела, что они натворили в городе?
— Пусть я это видела, но я должна знать причины. Я не могу просто так объявить войну. Я должна знать, что они за люди и зачем воюют. — Была у Кэлен и еще одна, более важная причина, но об этом она пока не хотела говорить.
— Но они же убийцы! — возмутился Чандален.
— Ты тоже убивал людей. Разве ты не хотел бы узнать причину зла, прежде чем мстить?
— Глупая женщина! — воскликнул Чандален. Приндин осторожно взял его за руку, видимо, желая, чтобы тот выражался повежливее, но Чандален сбросил его руку. — Ты сама говорила о безрассудстве этих ребят, но их здесь тысячи, а ты — одна! Ты не сможешь бежать, если они надумают убить тебя!
— Я — Мать-Исповедница. Никто не посмеет поднять на меня оружие!
Кэлен сама бы хотела верить тому, что говорит. Но выбора у нее не было. Чандален, слишком разъяренный, чтобы продолжать спор, что-то проворчали отвернулся. Кэлен знала, что раньше он сердился, потому что, случись с ней что-нибудь, не мог бы вернуться домой. Но теперь у нее были основания полагать, что он искренне боится за нее. Но что она могла поделать? Обязанности Матери-Исповедницы отменить невозможно.
— Помощник командира Гобсон, я прошу тебя найти мне лошадь, лучше белую или серую, — велела она. Он кивнул и побежал выполнять приказ. — Командир, собери своих людей. Надо объявить о моем решении.
Чандален все еще стоял к ней спиной. Кэлен положила руку на его плечо и сказала:
— Сейчас ты будешь биться не только за людей Тины, но и за все Срединные Земли.
Он пробурчал что-то нечленораздельное. Кэлен продолжала, обращаясь уже ко всем присутствующим:
— Пока меня не будет, трое моих спутников объяснят вашим людям, командир, что следует делать. Я надеюсь вернуться до рассвета.
Когда Гобсон вернулся с лошадью, Кэлен стало немного не по себе. О добрые духи, в какое дело она ввязалась! Она повернулась к командиру:
— Если я… если что-нибудь… Словом, если я заблужусь и не смогу найти дороги обратно, то командовать вами будет Чандален. Ты понял: вы будете выполнять его приказы.
— Да, Мать-Исповедница, — ответил он тихо, приложив руку к груди в знак приветствия. — И да помогут тебе добрые духи.
— По опыту знаю, что в таких делах быстрый конь — лучшее, что может быть.
— В таком случае ты получила как раз то, что нужно, — заверил ее Гобсон. — Ник — настоящий боевой конь. Он не подведет.
Командир Райан помог Кэлен сесть на коня. Она потрепала Ника по холке. Он фыркнул и тряхнул головой. Кэлен направила коня к горе, туда, где начиналась извилистая тропа, которая должна была привести ее в неприятельский лагерь. Она спешила уехать, пока ей не изменило присутствие духа.
Глава 38
Лунный свет скользил по заснеженным деревьям вдоль тропы. Кэлен выехала в долину. На открытом пространстве она чувствовала себя в большей безопасности — ведь здесь нет деревьев, за которыми можно легко устроить засаду. Она и не думала прятаться, и вражеские часовые заметили ее, но не пытались остановить.
Впереди Кэлен увидела костры неприятельского лагеря, около костров суетились люди. По размерам и многолюдству лагерь напоминал небольшой город, а шум был слышен за несколько миль. Многочисленность войска, видимо, давала противнику уверенность, что напасть никто не рискнет.
Низко надвинув капюшон, Кэлен ехала верхом мимо палаток и огромных костров, мимо привязанных лошадей и мулов. Пахло жареным мясом и дымом. Снег был утрамбован множеством ног, копыт, колес и полозьев. Люди вокруг костров ели, пили и пели. Тут и там стояли пики, прислоненные друг к дружке острыми концами, образовывая что-то вроде пирамид. Палатки были установлены не аккуратно, как в лагере Райана, а как попало. Люди бродили от костра к костру, пили, пели, играли в кости. Впрочем, похоже, выпивку здесь предпочитали всем прочим занятиям.
В общей суматохе на Кэлен никто не обратил внимания. Она пустила коня рысью, пытаясь по возможности избежать любопытных взглядов. Ник, старый боевой конь, нимало не смущался, попав на столь шумное сборище. Из некоторых палаток доносились женские крики и хохот мужчин. Кэлен невольно вздрогнула.
246 
