179 
— Благодарю тебя, Ричард, но знай, что молиться следует только Создателю, ибо лишь Его свет ведет и направляет нас. Возносить молитвы духам — кощунство. — Сестра Верна помолчала, а когда заговорила вновь, голос ее смягчился: — Впрочем, ты еще не прошел обучения, и винить тебя не в чем. Ты сделал все, что мог, и я уверена, что Создатель услышал твою молитву, ибо она была чиста.
Такой взгляд на вещи показался Ричарду чересчур ограниченным. О Создателе он почти ничего не слышал, зато духов видел собственными глазами — как злых, так и добрых. Уверенность сестры представлялась ему сродни тем многочисленным суевериям, которым обычно подвержены люди, плохо знающие лес. В бытность свою проводником Ричард немало наслушался всяких баек, порожденных извечным стремлением людей понять свое место в мире. Порой они были очень красивы и захватывающи, но это были всего лишь сказки, и наученный опытом Ричард вовсе не собирался верить на слово тому, что говорила сестра Верна.
По ее словам выходило, что Создатель, словно король, восседает на небесном троне, снисходительно внимая бесчисленным молитвам простых смертных. Но разве есть ему дело до молитв?
К молитвам скорее уж прислушаются духи, сами некогда бывшие живыми людьми и хорошо понимающие желания плоти. А Создатель… Не просто ли это иное название для закона всеобщего равновесия, о котором неоднократно говорил Ричарду Зедд?
Впрочем, Ричард знавал немало людей, стойко придерживающихся своих взглядов, и давно убедился, что разубеждать их бесполезно, да и не нужно. Пусть сестра Верна верит во что ей нравится — ведь это тешит ее душу независимо от того, права она или нет. Зачем это менять?
Ричард снял с плеча перевязь и протянул меч сестре:
— Я обдумал наш давешний разговор и решил, что ты права. Мне больше не нужен меч. Возьми его.
— Ты действительно так считаешь? — спросила сестра, принимая у Ричарда перевязь и ножны. Голос ее был совершенно бесстрастен.
— Да. С меня достаточно. Отныне меч твой.
Ричард отвернулся и принялся затягивать подпругу. Он избавился от Меча Истины, но по-прежнему ощущал в себе его магию. Человек не властен отказаться от своего призвания, но по крайней мере стали и крови больше не будет.
— Ты страшный человек, Ричард, — прошептала сестра Верна.
— Ну да, — кивнул он, не оборачиваясь. — Поэтому я и отдаю тебе меч. Если хочешь владеть им, прими и владей. А я погляжу, как это у тебя получится.
Ричард подтянул подпругу, ласково похлопал Бонни по холке и наконец повернулся к сестре. Та по-прежнему держала меч на вытянутых руках.
— До сегодняшнего дня я и понятия не имела, насколько ты опасен.
— Все это в прошлом. Меч теперь у тебя, и…
— Я не могу его принять, — перебила сестра. — Долг повелевал отобрать у тебя меч по прибытии во Дворец, и был только один способ этому помешать. Ты нашел этот способ. — Она резко протянула меч Ричарду. — Самый страшный противник тот, чьи действия нельзя предугадать. Я не знаю, как ты поступишь через минуту, но знаю, что впереди нас всех ждет большая беда. Не только сестер, но и тебя, Ричард.
— О чем ты? — Он непонимающе уставился на нее. — Ты хотела отнять у меня меч, а я больше не в силах выносить того, на что он меня обрекает. Просто наши желания совпали, вот и все.
— Это просто для тебя, потому что ты объясняешь ход своих мыслей. Но все дело в том, что ты мыслишь не так, как другие. Ты — человек-загадка, и в критическую минуту твое поведение становится непредсказуемым. Это проявляется твой дар, Ричард. Ты используешь Хань, сам того не понимая, вот в чем таится основная опасность.
— Не ты ли говорила, что ошейник призван открыть мое сознание для обучения? Будем считать, что так оно и случилось, а в результате я сделал то, чего ты от меня добивалась. По твоим словам, это для моего же блага, так чем же ты недовольна?
— Твое благо, Ричард, вовсе не обязательно означает, что будет хорошо всем. Добро и зло не зависят от твоих личных устремлений. А теперь забирай свой меч. Я не могу его принять, тебе надо смириться с тем, на что он тебя обрекает.
— Я же сказал — мне он больше не нужен!
— Значит, брось его в огонь. Я не хочу его даже касаться. Он осквернен.
— Еще чего! — сердито буркнул Ричард и, взяв меч у сестры, вновь надел перевязь. — Но мне кажется, ты чересчур впечатлительна, сестра. Это всего лишь меч, и никакой скверны на нем нет.
179 
