8 
«Без помощи мне не обойтись, — подумала Ванда. — Ратников, по крайней мере, будет держать язык за зубами. Он смолоду умел хранить тайны. Да и профессия обязывает».
В школе Женька зачастую подделывал автограф родителей в ее дневнике и сочинял записки от их имени про несуществующую болезнь дочери, которая тем временем прогуливала уроки, бродя по парку или сидя в кино на дневном сеансе. И никто об этом доныне не узнал. В любом случае, больше обратиться не к кому.
— Я тебе заплачу, — сказала она, стараясь придать голосу деловой оттенок. — У меня есть деньги.
— Разберемся… Так чем могу быть полезен?
— Какие у тебя расценки?
Ратников сообразил, что Ванда оттягивает момент болезненных признаний.
— Я оказываю услуги состоятельным людям, но с тебя, разумеется, не возьму ни копейки. По старой дружбе.
Он повторил ее же слова с подчеркнутой иронией.
— Ладно, раз так, то… — Она комкала в пальцах платочек, испачканный губной помадой. — В общем, муж что-то скрывает от меня…
— Что именно? Счет в банке? Любовницу?
— Понятия не имею. Думаю, вряд ли это деньги… Он не богат.
— Но состоятелен?
- Д-да… У него хорошая зарплата, и его отец занимается бизнесом. Миша — единственный сын у родителей. Сам понимаешь, кому они все оставят. Ой, о чем я говорю?! Это не касается денег…
— Значит, любовница?
Ратников с безжалостной прямотой высказывал то, о чем Ванда боялась подумать.
— Не знаю… Его поведение изменилось…
— Хочешь, чтобы я проследил за ним?
Она покраснела — лоб, щеки, шея залились жарким румянцем. Вот так же она краснела и в школе. Не умела справляться со своими эмоциями.
«Я тоже не умел, — подумал Ратников. — Жизнь заставила научиться!»
И поскольку Ванда растерянно молчала, ответил за нее.
— Хочешь.
Она действительно похорошела, став женщиной. Ее фигура обрела мягкость линий и завершенность, в жестах сквозила непринужденная грация, волосы слегка вились. Интересно, это заслуга парикмахера или природы?
— Миша ничего не заметит? — робко спросила Ванда.
— Даю гарантию. Он не ожидает, что за ним…
— Боже, как мне стыдно! — Она опустила голову. — Я ужасная жена, да? Это подло, мерзко следить за… Прости, Женя. Я не то имела в виду… Я о себе! Наверное, я напрасно подозреваю мужа! Я просто ревнивая дура!
— Не ты первая, не ты последняя…
Он сделал неуклюжую попытку утешить ее. Она горько усмехнулась.
— Когда будут новости, я позвоню, — вздохнул Ратников. — Отвезти тебя домой?
— Вызови такси…
* * *
Он позвонил через неделю, полную душевных терзаний. Ванда уже успела раскаяться и едва не призналась мужу в собственном предательстве. Каждый день приносил ей новые страдания. Оказывается, она любит Шаранова сильнее, чем ей казалось. Он по-настоящему дорог ей, близок, как никто другой.
Встреча с Ратниковым открыла ей глаза. Она убедилась, что между мужчиной и женщиной существует невидимый любовный ток… Это неодолимое притяжение не имеет ничего общего с дружбой, симпатией и прочими видами человеческой приязни. Когда ток есть, можно не сразу его заметить. Но когда его нет…
Между Вандой и Ратниковым его так и не появилось. Ее не тянуло к нему. Вздумай она в отместку изменить мужу с бывшим поклонником, это было бы тягчайшим насилием над собой.
Звонок детектива застал ее в магазине. Ванда поспешно расплатилась и вышла, прижимая к уху мобильник.
— Мне удалось кое-что выяснить, — сообщил Ратников. — Тебе кратко изложить или с подробностями?
На улице моросил холодный дождь. Все казалось серым: воздух, небо, дома, лица прохожих. Ванда раскрыла зонт и держала его в той же руке, что и сумку. Жутко неудобно.
— Перезвонить позже? — уловил он ее замешательство.
— Нет-нет, говори…
— Ты оказалась права. Твой Шаранов встречается с женщиной… У Ванды внутри все сжалось, горло свел спазм.
— Не могу судить, любовная это связь или нечто похуже, — добавил он. — Что молчишь? Ты в порядке?
Губы Ванды не слушались. Она пыталась сделать вдох — получился всхлип.
— Слушай, давай я подъеду, — забеспокоился Ратников. — Куда-нибудь поближе к твоему дому. По телефону такие вещи обсуждать нежелательно. Посидим в кафе, я покажу тебе фотографии. Эй, отзовись!
8 
