Особенно,... 
59 
«Что-то совсем я… самостоятельная стала, и бесстрашная, — с легкой грустью подумала она. — Одна, глухой ночью, иду через лес… Собираюсь купаться в темноте… И считаю, будто так и надо. А ведь когда-то не сомневалась, что женщине только за крепким мужским плечом место…»
Впрочем, может, оно у нее и есть, это плечо. Ведь явно русалка действует не сама, а с подачи какого-то мужчины. Но только кто он, кто? Не Дэн, не Эдик, не Святослав Юрьевич…
Лиза про себя хмыкнула: «Может, Колян, муж Марии Ильиничны? А что — тот, как напьется, всегда норовит облапить. И говорит, что я — баба как раз про него, Ильинична еще всегда переживает…»
Но вот, наконец, и озеро. И никакой, конечно, русалки.
Лиза села на пляжике. Бездумно уставилась на озерную гладь. Мерцали звезды, шептали ветвями березы, тихонько плескала вода. Купаться расхотелось. Она подождет еще несколько минут — и пойдет домой.
И вдруг Лиза услышала за своей спиной тихий, какой-то бесплотный голос:
— Ничего не бойся.
Попыталась повернуться — но ей на плечо легла чья-то абсолютно ледяная рука. И тот же голос, уже с угрозой, произнес:
— И не оборачивайся. Иначе пропадешь.
Она попыталась закричать — но голос не слушался, сердце колотилось, словно сумасшедшее. А рука надавила ей на плечо еще сильнее, и невидимый собеседник произнес:
— У тебя есть одна минута. И единственное желание. Желание может быть любым. Время пошло. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь…
— Кто… кто вы? — прохрипела Лиза.
— Не трать время. Помни: желание. Одно. Только одно.
— Это вы… Это вы… являлись Темке?
— У тебя осталось пятьдесят секунд.
— Это вы мне подарили компьютер?
— Сорок. Любое желание. Тебе нужны деньги? Любовь? Власть?
— Пожалуйста. Отпустите меня…
— Тридцать секунд. Говори. И все, что ты пожелаешь, исполнится.
— Какой бред!
— Это не бред, Лиза, это шанс. Используй его.
Ерунда. Никто в мире никогда не дает посторонним людям шанса — особенно бескорыстно.
И Лиза выпалила первое, что пришло ей в голову.
Пусть русалка помучается.
* * *
Сбить с шефа маску бесстрастия невозможно, это Громов давно усвоил. Чего только тому не приходилось переживать — закрытие его первой кинокомпании, бегство за границу, арест счетов, бесконечные интриги, смерть жены… Сам Громов в сложных ситуациях психовал конкретно. А у Святослава Юрьевича всегда лишь губы белели. Да брови сходились у переносицы.
Но сегодня ему, кажется, удалось выбить босса из колеи.
Святослав аж красными пятнами пошел, когда Громов доложил ему об итоговой съемке. Вскочил, глаза чуть не молнии мечут:
— Как ты сказал? Чего она попросила?
И Громов с удовольствием повторил:
— Она попросила, чтоб у ее соседки, Ильиничны, было все хорошо.
— В каком смысле — хорошо?
— В самом прямом. В житейском. Чтобы муж пить перестал и работу нашел. Чтобы дети в школе нормально учились. И еще — чтобы этой Ильиничне путевку дали от собеса. В санаторий съездить.
— Ты шутишь… — покачал головой босс.
— А чего мне шутить? Вот диск. Хотите, смотрите сами, — усмехнулся Громов. И от себя добавил: — На мой взгляд, вообще не кандидатка. Такую в первом туре сожрут.
— Ничего не понимаю… — пробормотал босс. Сурово взглянул на Громова: — Вы элементарно не доработали. Не смогли нормально инсценировать. Она просто не понимала, что может просить все, что угодно.
— Все она понимала! — возмутился Громов. — Можете сами убедиться: на диске все есть. Ей ясно сказали: желание может быть абсолютно любым. А она… Ничего типа не нужно. Только той Ильиничне помочь…
И еще раз насладился растерянным — словно у мальчишки, впервые встретившего отказ, — лицом всемогущего шефа. И с удивлением выловил нотки неуверенности в его голосе:
— И как прикажешь все это понимать?
— А чего тут понимать? — буркнул Громов. — Только зря время потратили. Говорил я вам: пусть директор по кастингу кандидатами занимается. А вы заладили: идеальная, идеальная… — Он с вызовом взглянул в глаза Святославу Юрьевичу. — Я вам сразу сказал: Лизе вашей в проекте не место. Вот будете шоу про детский дом делать — тогда ее позовете.
— Можно подумать, кто-то будет смотреть шоу про детский дом… — дернул плечом Святослав Юрьевич. И цепко взглянул на Громова: — Значит, ты предлагаешь…
59 
