56 
Шейд не смог не улыбнуться. Брайан просто не оставляла ему выбора.
– Нет. И не думаю, что нужно отказываться от нового опыта.
Брайан провела языком по своей верхней губе.
– Иди сюда.
* * *
Оставив позади тихую дельту и жужжащих в воздухе насекомых, они устремились в бурный и шумный Новый Орлеан. Потные трубачи на улице Бурбон, обмахивающиеся торговцы на фермерском рынке, художники и туристы на площади Джексон. Это был юг, совершенно не похожий на юг. Точно так же среди типично техасских городов выделялся Сан-Антонио.
Из Нового Орлеана Шейд и Брайан отправились на север по Миссисипи, увидеть, на что похож июль в глуши американского юга. Жизнь там совсем другая: жара и влажность, прохладные напитки в высоких стаканах и драгоценная тень. В городах мужчины носили белые рубашки и ослабляли галстуки. В сельской местности фермеры работали, не обращая внимания на зной, но двигались медленнее своих коллег с севера и запада. Возможно, дело в температуре за сорок или образе жизни.
Дети пользовались привилегией, которую давала им юность, и ходили почти голышом. Их загорелые тела были влажными от пота и пыльными. В городском парке Брайан сфотографировала мальчугана с кожей цвета красного дерева. Улыбаясь, он купался в фонтане.
Камера малыша не смутила. Пока Брайан выбирала настройки, он улыбался ей, визжа от удовольствия. Белая от пузырьков воздуха прохладная вода каскадом лилась на него, мальчик, казалось, был заключен в стекло.
В небольшом городке на северо-западе от Джексона они попали на игру Низшей лиги бейсбола. Поле было так себе, на трибунах не более пятидесяти человек. Несмотря на все это, Шейд и Брайан припарковались между пикапом и проржавевшим седаном.
– Это здорово! – Брайан схватила сумку с камерой.
– Ты просто учуяла хот-доги!
– Ну, и это тоже. – Брайан не стала возражать. – Просто так выглядит настоящеелето. Можно было, конечно, сходить в Нью-Йорке на игру «Янки», но здесь фотографии однозначно будут лучше. – Она подцепила Шейда под руку, пока тот не успел далеко уйти. – И хот-доги нужно обязательно попробовать.
Шейд внимательно огляделся. Везде – на траве, на складных стульях, на трибунах – сидели люди. Веселились, жаловались, сплетничали и прихлебывали холодные напитки. Он понял, все здесь друг друга знают если не по имени, то в лицо уж точно. Какой-то мужчина в бейсболке выплюнул жевательный табак и обругал судью.
– Я поброжу немного, – сказал Шейд, неожиданно решив, что с трибун увидит не все.
– Хорошо. – Брайан тоже оценила обстановку и решила сосредоточиться как раз на трибунах.
И они разделились. Шейд отправился к мужчине в бейсболке, который привлек его внимание, Брайан – на трибуны, откуда, вместе с другими болельщиками, рассчитывала посмотреть игру.
На всех игроках были белые брюки, уже испачканные грязью и травой, и футболки, красные и синие, с названиями команд. Почти всем форма была велика. А бейсбольные перчатки на нескладных руках кэтчеров выглядели просто огромными. Одни игроки были в кроссовках, другие в бутсах с шипами. У некоторых, как у настоящих профессионалов, из задних карманов торчали перчатки.
Брайан решила, что о характере игроков лучше всего рассказывают их кепки. Кто-то носил аккуратно, кто-то заламывал назад, кто-то нахлобучивал на самые глаза. Брайан хотела поймать кадр в движении, но, пока ничего путного не подвернулось, решила поснимать игрока, стоявшего на второй базе. Тот в ожидании пробежки отбивающего пинал бутсами свою базу и надувал пузыри из жвачки.
Поднявшись еще на ступеньку выше, Брайан попробовала длиннофокусный объектив. С ним явно было лучше. Она обрадовалась, увидев, что у спортсмена на второй базе все лицо в веснушках. Чуть выше кто-то щелкнул жвачкой и засвистел, когда судья объявил о страйке.
Тогда, для того чтобы проникнуться игрой, Брайан опустила фотоаппарат. Чтобы передать царившую на стадионе атмосферу, надо самой проникнуться ею. Дело не в игре, а в ощущении общности. Отбивающие по очереди выходили на позицию, зрители выкрикивали их имена и обычные в таком случае ремарки, свидетельствующие о личном знакомстве. Все – и болельщики, и спортсмены – однозначно были увлечены процессом.
Родители отпросились с работы, для того чтобы успеть на матч, бабушки и дедушки отказались от раннего ужина, соседи – от вечера перед телевизором. У всех свои любимчики, и никто не стеснялся выражать им симпатию.
56 
