ГЛАВА 11

Никакие доводы разума не могли заставить Джейн Стоуки хоронить покойника в закрытом гробу. Когда человек умер, живые обязаны в последний раз посмотреть на него и закрепить в памяти его лицо. Обязаны сказать о нем.

– Подлый он был мерзопакостник, – заметил Оскар

Руди, поправляя узел на галстуке. – После пары стаканов пива старина Бифф уже не смотрел на тебя, а только норовил дать тебе в морду.

– Точно. – Лесс степенно кивнул, разглядывая лицо Биффа. «Гореть тебе в аду, мерзавец», – подумал он. – А Чак свое дело знает, верно? Как я слышал, Биффа отделали как следует, а выглядит он так, будто прикорнул.

– Наверно, ведро грима на него потратили. – Оскар вытащил пестрый платок и громко в него высморкался. – Спроси меня, я тебе скажу – страшно это гримировать покойника.

– Я бы этим занялся, если б мне как следует заплатили. Я слышал, у него все кости в теле переломаны. – Лесс передвинулся, выискивая взглядом подтверждение своих слов и повод поразвлечься. – Вот уж бы не сказал.

И они вышли на улицу покурить.

Джейн уже сидела на стуле впереди, Гриффитс расставил их рядами. Поскольку Бифф не принадлежал ни к одной церкви, было решено отслужить скромную службу прямо в похоронном бюро с помощью Чака. Джейн в строгом черном платье, с гладко зачесанными назад и стянутыми узлом волосами, принимала выражения соболезнования и выслушивала слова сочувствия.

Люди, отдавая Биффу последний долг, проходили мимо его гроба.

– Сколько раз он пытался своей толстой лапой залезть мне под юбку – и не сосчитать, – усмехнулась Сара Хьюитт, глядя в мертвое лицо.

– Прекрати, Сара. – Бад вспыхнул и посмотрел направо и налево, проверяя, не слышал ли кто ее. – О таких вещах здесь не говорят.

– Этакая глупость: про живого можно что угодно сказать, а как человек умер, так непременно надо говорить, какой он был славный, хоть и был мерзавец из мерзавцев. – Одна бровь у нее поехала вверх. – А его в самом деле кастрировали?

– Господи Иисусе, Сара! – Бад схватил ее за руку и потащил в глубину комнаты.

– Ты только посмотри, кто пришел. – Сара задумчиво улыбнулась глядя на входившую в комнату Клер. – Блудная дочь. – Она оглядела Клер с ног до головы, с завистью посмотрев на ее простой, но дорогой темный костюм. – Так и не нарастила мяса на костях, нет?

В горле у Клер стоял горячий ком. Она и не представляла себе, что ей будет так трудно. В последний раз она была в этом помещении, когда тут стоял гроб, заваленный цветами, окруженный горожанами, и в нем лежал ее отец. И она могла поклясться, что на органе звучала та же унылая музыка.

В нос ей ударил запах гладиолусов и роз. Она с ужасом глядела вдоль узкого центрального прохода между рядами складных стульев и с трудом сдерживала желание повернуться и сбежать.

«Господи, ты же взрослая женщина, – убеждала она себя. – И смерть – это часть жизни. От этого никуда не уйти». И тем не менее ей хотелось бежать, бежать на солнечный свет так сильно, что ноги ее не слушались.

– Клер?

– Элис! – Она схватила подругу за руку и постаралась успокоиться. – Похоже, полгорода пришло.

– Ради миссис Стоуки. – Элис пробежала взглядом по лицам. – Опять же – развлечение. – Она неловко чувствовала себя в форме официантки, но ей удалось вырваться всего на двадцать минут. К тому же у нее все равно не было ничего темного, кроме черной майки. – Они через минуту уже начнут.

– Я сяду позади. – Клер не имела ни малейшего желания идти к гробу и смотреть на покойника.

  67