Особенно,... 
155 
– Тогда предоставь все мне.
– Я так всегда и делаю. Но этот Кэмерон Рафферти.
– Кэмерон выполняет свою работу.
Она хмыкнула. – Ты хочешь сказать, когда он не волочится за Клер. Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь. – Она махнула в его сторону своей пухлой ручкой, вновь вызвав его улыбку. – Что человек имеет право на личную жизнь. Но ведь есть очередность. – Она улыбнулась ему. – Разве ты сам не говоришь всегда об этом? У человека должны быть приоритеты.
– Ты знаешь меня прекрасно.
– Еще бы не знать после стольких лет. – Она стала поправлять ему галстук. – Я знаю, что тебе хочется удрать еще до прихода наших дам, но прошу тебя задержаться еще пару минут. Прибудут люди из газет и телевидения. Ты ведь не захочешь упустить такую возможность. Учитывая, что ты собираешься баллотироваться в губернаторы.
– Мин, ты ведь знаешь, ничего еще не решено. И, – он ущипнул ее за подбородок,, – это строго между нами.
– Я знаю, и меня просто убивает, что я не могу похвастаться этим. Тем, что партия рассматривает тебя как возможного кандидата. Ты это вполне заслужил. – Она любовно погладила лацканы. – Столько лет посвятил этому городу.
– Ты мой самый любимый избиратель. Я еще побуду какое-то время кандидатом, – сказал он. – Но не очень-то рассчитывай на губернаторский дом, Мин. Выборы еще совсем не скоро, – напомнил он ей, увидев, как она помрачнела. – Пусть все идет, как идет. Вот дверь. Лучше я сейчас уйду, чтобы ты сама смогла торжественно встретить своих гостей.
Клер опоздала. Но это было лучше, чем вовсе не придти, что непременно и случилось бы, не позвони ей Глэдис Финч, спросившая, не нужно ли ее подвезти. Неудивительно, что она совсем забыла об этом обеде, после того, как обнаружила исчезновение скульптуры из гаража.
«Подростки», – сказала она себе. Ей хотелось верить, что это подростки устроили такую шутку. Но в глубине души таилось опасение, что это означало нечто гораздо более страшное.
Она могла только сообщить о краже, что и собиралась сделать, как только закончится этот чертов званый обед.
«Но почему именно эта скульптура, – удивлялась она. – Почему именно этот образ из ее ночного кошмара?»
Отмахиваясь от этих неприятных мыслей, она пыталась сосредоточиться на том, что же ей следовало делать дальше. К сожалению, Глэдис Финч позвонила лишь к полудню, и когда Клер вспомнила, куда ее предлагали подвезти, она кинулась из гаража в спальню, чтобы в спешке набросить на себя костюм.
Она не совсем была уверена в том, что короткая голубая юбка и армейского стиля жакет – самый подходящий туалет для званого обеда в Женском клубе, но ничего другого она просто не могла придумать. Даже необходимость застегнуть замочек серег потребовала огромных усилий.
Завидев фургон телестанции Хейгерстауна, она застонала. Подъехав к нему, опустила голову на руль.
Она терпеть не могла выступать перед публикой. Ненавидела интервью, нацеленные на нее камеры. Со взмокшими ладонями она собралась выходить из машины.
Одним из последних ее дел в Нью-Йорке было навязанное ей выступление в артклубе Тины Йонгер. Критикесса надавила, точно так же, как Мин. И Клер поддалась. Как это обычно и бывало с ней.
Никакой твердости. Никакой уверенности. Размазня, трусиха. Она повернула зеркальце в автомобиле и стала разглядывать себя. Вот здорово. Под глазом растеклась тушь. Не найдя ничего более подходящего, она просто поплевала на палец и стерла ее.
– Ты же взрослая женщина, – наставляла она себя. – Вполне взрослая. Мастер в своем деле. Тебе придется перебороть в себе это. И тебя не должно там стошнить.
Она знала, что это чувство сидело в ней очень глубоко. Этот страх, это паническое состояние. Все началось с тех самых пор, с первых недель после смерти ее отца. Все эти вопросы, которыми ее забросали, все эти любопытствующие глаза, направленные на нее. Все эти съемочные камеры во время похорон.
Но сейчас уже другое время. Черт возьми, это уже сегодняшний день. А ну-ка, вытаскивай свой испытывающий тошноту желудок и ватные ноги из машины. Весь этот внутренний монолог должен был отогнать прочь мысль о краже и о перспективе услышать недоуменный вопрос Кэма, почему, черт побери, она перво-наперво не заперла гараж.
Первое, что она увидела, выбравшись из машины, был лунный шар, затем мальчик-конюший. У нее вырвался нервный смешок, когда она ступила на дорожку, ведущую к дому.
Затем она увидела львов. Тут уж она встала как вкопанная и, совершенно пораженная, уставилась на них. По обе стороны лестницы стояло по паре белых гипсовых львов с ожерельями из искуственных бриллиантов.
155 
