26 
Из чащи, прямо перед Дубравко выскочил заяц. Увидев здоровенного волка, зверек испуганно повел носом, моргнул черными глазками и, громко матерясь своим тоненьким голоском, припустил в чащу в удвоенном темпе.
Стоп. Заяц! Это же был заяц! Зайцы не матеряться. Хотя и волки, Дубравко готов был клык отдать, не стоят, выпучив глаза и раскрыв пасть. Он не страдает галлюцинациями. Волкодлак ошалело мотнул головой. Надо перестать удивляться. Совсем перестать удивляться. Начать философски относиться ко всему окружающему, в конце концов, кто знает, какие еще его девушка Яга сюрпризы бережет. Подумаешь, Лешие, безспиные русалки, погребальные избы, кусачие домовята, начинающие жизнь со старости и умирающие младенцами, потусторонний лес, матерящиеся зайцы… И все таки зверек не просто говорил! Он матерился!
— Ты чего? — Голос запыхавшейся Дани вернул ему ощущение реальности.
— Я зайца напугал. — Ну вот… Он это вслух сказал. В шкуре волка! …главное не удивляться… Надо почаще себе это повторять. Не удивляться. Даже, если по центру лба вдруг вырастет рог, это ничего — это так и надо! Звери разговаривают. В конце концов, помнится, все дети в это верят.
— А чего такой взъерошенный?
— Он меня … обругал.
— А! — Девушка сделала неопределенный жест рукой и уперлась ладонями в колени. Она тяжело и прерывисто дышала.
Дубравко улыбнулся. По крайней мере, ему хотелось улыбнуться, на деле, со стороны, верно, вышел обычный оскал.
— Устала?
Даня поспешно выпрямилась. — Вовсе нет! Давай дальше!
Но он не шевельнулся, продолжая изучать раскрасневшееся лицо. Затем, мягко ступая по земле, приблизился и, подставив спину, велел:
— Садись. Мне так проще будет.
Она с надеждой и сомнением посмотрела на волка.
— Я тяжелая.
Он фыркнул и придвинулся ближе.
— Садись.
Даня послушно взобралась на широкую спину. Он был теплым и мягким. Она обхватила покрепче бока ногами, поставила перед собой неизменно верную зеленую сумку и обняла волка за шею.
— Устроилась? — Вопрос прозвучал больше как рык.
— Угу.
Дубравко рванул с места, снова взяв след. Девушка сидела на спине, и была практически невесомой. Теперь можно было не беспокоиться о ней и сосредоточиться на поиске.
Даня задохнулась от скорости, но только в первую секунду, потом пришел восторг и не только по поводу быстрого бега, но и по поводу того, кто сейчас был под ней.
Девушка не могла не признать, что он ей нравится. Все в нем было привлекательным, удивительно, что она раньше не обращала внимания на то, какой он добрый и внимательный, а еще сильный, понимающий… И так благородно сразу согласился ей помочь… А еще защищал от своей семьи… Волк играючи перемахнул овраг. Девушка сквозь зубы резко втянула воздух, а потом засмеялась.
— Ты чего? — Правый глаз с любопытством покосился на наездницу.
— Щекотно!
Дубравко не понял.
— Отчего?
Она продолжала нервно хихикать.
— Мне всегда с детства было щекотно, когда резко вниз с высоты падаешь. Вот тут. — Она указала на низ живота.
Волкодлак сверкнул глазами и прыгнул еще раз, перемахнув через верхушки деревьев. Даня зашлась в смехе. Тогда он прыгнул еще. Девушка схватилась одной рукой за живот.
— Перестань… Дубравко… — Ее скрутил новый приступ смеха. — Мне щекотно…Очень…
Волкодлак оценил звучание своего имени в ее голосе.
— Тебе не нравится?
— Нравится! — Еще прыжок. — Только щекотно!
Он засмеялся вместе с ней.
— Ладно, отдышись пока. Мы ж по следу идем. — Он ткнулся носом в землю, потом приподнялся и заметил. — Знаешь, ты стала как-то иначе пахнуть.
Яга смутилась. Ее еще никто так не катал. Было здорово. Какой же он все-таки замечательный! Даня насторожили собственные мысли. Не о том она сейчас должна думать. О яблоках. О предателе. Вот о чем поразмыслить следует.
Как деду удалось так быстро добраться пешком до дерева и уйти? Видно не пешком он шел. Кто-то дал ему коня или иного зверя. Кто-то, у кого была такая же власть как у нее. Только истинная Яга могла вывести смертного отсюда. Это не есть хорошо. Кому могло понадобиться нарушать правила, да так глупо? Эх, она из деда душу вытрясет, когда до него доберется, если, конечно, доберется. Девушка вздохнула.
26 
