Особенно,... 
197 
– Кто?
– Другие люди. Неважно. Они думали, что так будет лучше. Смешно. – Хранительница с усилием поднялась из кресла, отошла к полке позади Магдалы. – Теперь, говорят, у них там действительно лучше. По крайней мере, с врачами. Обидно, дитя, сколько лет прошло – почти полвека, а мне до сих пор бывает обидно… Мог бы быть и дом. А вышло – одни пожары, да мертвецы, да правый борт. Так бывает, если очень сильно хотят, чтобы было как лучше.
Роза умолкла. Магдала тоже помалкивала. Она еще никому в жизни не хотела сделать как лучше, разве что курам или свинке с поросятами. Миссис Роза потянулась, хрустя суставами.
– Сто тысяч чертей, милая девочка, – сказала она, – там было тепло. Круглый год. Куба! Тропический рай… Э, не смотри так кисло. В конце концов, за мной пришел корабль.
– Этот?
– Этот. А мне было все равно тогда. И вдруг – ба! Библиотека! Теперь это мой дом, и тут мне лучше всего, и пожить я еще поживу, сколько Бог даст и судьба захочет.
* * *
Святую Бригиту со львом, драконом и единорогом Магдала дошить на берегу, конечно, не успела. Они с Мойрой болтали, та расспрашивала про Мальту: «Всю жизнь тут живу, у моря, а никогда о таких краях даже не слыхала». Пели еще: Магдала напела как могла ту мелодию, что слышала в госпитале, – или не ту? Но уж какую напела, той Мойра и научила – печальная песня оказалась, про разлуку, про синеокую Молли («У нас тут все девушки Молли, и все, понимаешь, кудрявые и синеокие»). Потом, чтобы развеять печаль и чтобы не приставала тоска к работе, пела мастерица другие – разухабистые, про Молли-кудрявую, про то, что «еще день не настал, будем петь и веселиться», про хитрого Кунлу, который «вошел в дверь незакрытую»… В песнях этих попадались странные слова, они и Мойре были непонятны: «Молодежь вроде как стала говорить помалу, да старики по деревням – те еще помнят, а мы без гэльге жили, без него и помрем, наверное». И Магдала свои мальтийские песенки попела немного, а потом оказалось, что все уже, последний день, и завтра с утра корабль снимается с якорей, и плыть ему к другому острову, в страну викингов, в Исландию.
– Эх, платок-то я не успела, – вздохнула Магдала. – Не привыкла так шить и разговаривать.
– Ну и не беда. – Мойра поднялась, поманила девушку к полкам.
– Вот, смотри. Выбирай еще себе любой. За пятерку отдам.
Белоснежных платков там была целая стопка. Магдале даже страшно подумать было, как это – выбирай? И она, кончиком пальца пробежав по сгибам, вытащила, краснея от натуги и от смущения, один – почти снизу.
– Вот, – довольно протянула Мойра, – вот видишь, какой хороший да красивый вытянула. Смотри-ка, и цветы, и ягоды, быть тебе, дево, замужем скоро, – и со смехом подтолкнула Магдалу в бок.
– Так они, наверное, все такие – с цветами?
– Не все, не все. С шамроком есть – те, значит, скорее к делам, есть с розой – те просто к любви, есть с крестом святого нашего Патрика, эти вроде кому как – к учению, к молитве, к свету душевному. Ну а тебе вот, видишь, к счастью.
Магдале стало совсем жарко и неловко. Она сложила платок – отдельно от того, который сама вышивала.
– А Брейд нашу закончишь теперь и сама, так?
Магдала кивнула.
– Вот. Будет она тебя хранить и помогать. Она ведь тоже – за дом, за семью, за крепкое хозяйство. А вот я тебе что дам еще…
И она поспешила к столу, там склонилась и что-то писала, призадумавшись. Адрес, подумала Магдала, и уже решила, что адрес отдаст, на всякий случай, Розе.
– На вот посмотри, разберешь ли?
Почерк у Мойры был такой же старательно круглый, как и у Магдалы, – отчетливо и ровно, как по линейке, ложились строки на обороте открытки со святой Бригитой:
- Семь раз по семь молитв творю,
- В сердечной муке говорю:
- Мария с Сыном – предо мной,
- Бригит, плащом меня укрой,
- Господь, всей силою Своей
- Спаси меня от злых теней,
- От войска сумрачных холмов,
- От дикой ярости ветров…
– Стихи?
– Молитва. От этих. И от бури. Тебе как раз пригодится, ты же… морячка. Ну что, выпьем чайку-то еще на прощание?
5
За завтраком капитан был задумчив, а первый помощник явно сердит. Оказалось, что ночью «Морская птица» сильно ушла с курса на Рейкьявик и это не заметили сразу, потому что компас показывал нужные румбы, пеленги по звездам нельзя было сделать из-за облачности, а спутниковый навигатор, видите ли, сообщал какую-то ерунду, хотя это было уж совсем невероятно. Во всяком случае, сейчас выяснилось, что плывут они чуть ли не в обратном направлении. Поэтому капитан Бек велел стоять ночные вахты Атилле – уж он-то, полагал капитан, не будет ссылаться на то, что навигатор врет. Атилла, понятное дело, не был счастлив таким поворотом событий. «Я, конечно, понимаю, что у нас на судне повар Себастьян Перейра, – ворчал старпом, – сразу было ясно, что это добром не кончится, но мне что же, теперь выяснять, не шастает ли он по ночам в рубку с топором?»
197 
