60 
— В чем не было моей вины. Признай это.
— Не хочу. Тогда следует винить себя, а кому это нужно?
— Тебе. Хотя, если уж быть справедливой, Люси должна была бы все понять еще до того, как стало слишком поздно.
— И какие еще у тебя претензии ко мне?
— Ты вынудил меня работать на Берди Киттл.
— Я не дал посадить тебя в тюрьму, помнишь?
— И сделал все, чтобы мне платили меньше, чем другим горничным.
— Правда? Не помню, — притворился дурачком Тед. Но Мег уже завелась и, вспомнив обо всех обидах, выпалила:
— В тот день, в гостинице, когда я убирала… ты стоял в дверях и наблюдал, как я гнусь под тяжестью проклятого матраса, который едва меня не убил!
— Должен признать, это было весьма забавно, — ухмыльнулся Тед.
— А после того как я таскала твои клюшки от первой до восемнадцатой лунки, ты дал мне доллар чаевых!
Ей не стоило вспоминать об этом, потому что он затаил на нее зло:
— Ты стоила мне трех очков, и не думай, будто я не заметил пропавших чехлов для клюшек!
— Ты был женихом моей лучшей подруги! И если этого недостаточно, не забывай, что я, в сущности, тебя ненавижу!
Он ударил ее всей силой взгляда золотисто-карих глаз.
— Ты, в сущности, симпатизируешь мне. Не твоя вина. Так уж случилось.
— Я собираюсь сделать все, чтобы случилось обратное.
Его голос превратился в патоку.
— Но почему? И как раз в тот момент, когда мы более чем готовы сделать следующий шаг. Я очень рекомендую нам обоим раздеться, и как можно скорее.
Мег сглотнула и уставилась на него.
— Уверена, ты этого хочешь, но я, возможно, не готова.
Кокетство не было ее сильной стороной, и эта попытка явно его разочаровала. Мег воздела руку к небу:
— Да, признаю, мне любопытно! Большое дело! Мы оба знаем, куда это заведет. В тупик.
— Или окажется более чем приятным, — улыбнулся он. Мег презирала себя за то, что серьезно подумывает сделать этот шаг.
— Я не могу серьезно думать на эту тему, — сказала она вслух, — но в противном случае выдвинула бы кучу условий.
— Каких именно?
— Все касаются исключительно секса. Никаких любовных прозвищ: зайчиков, мышек, котиков и тому подобное. Никаких исповедей в постели. Никакой… — она сморщила нос, — никакой дружбы.
— У нас уже нечто вроде дружбы.
— Только в твоем извращенном уме, потому что ты не можешь вынести мысли о том, что не все люди на планете — твои друзья.
— Не вижу, что тут плохого.
— Но это просто невозможно! И если наши отношения зайдут дальше, ты не сможешь никому о нас рассказать. Уайнет — мировая столица сплетен, а у меня и без того полно бед. Нам придется таиться, и на людях ты по-прежнему будешь притворяться, будто ненавидишь меня.
— Я могу это уладить, — заверил Тед, прищурив глаза.
— И даже не думай использовать меня, чтобы отпугнуть Санни Скипджек!
— А вот это предмет дискуссии. Эта женщина до смерти меня пугает.
— Ничего она тебя не пугает. Ты просто не хочешь иметь с ней дело.
— И это все?
— Нет. Сначала мне нужно поговорить с Люси.
— Но зачем? — растерялся Тед.
— Вопрос, который еще раз доказывает, как мало ты меня знаешь.
Он сунул руку в карман, вытащил сотовый и бросил Мег:
— Валяй.
Она швырнула телефон обратно:
— У меня свой есть.
Ей следовало бы вышвырнуть Теда. Но она слишком сильно его хотела.
Она бросила на него весьма откровенный взгляд — нужно же было как-то сохранить лицо! — и, выйдя на кухню, захлопнула за собой дверь. Схватила сотовый и сказала себе, что если Люси не ответит, это и будет знаком…
Но Люси ответила:
— Мег! Что с тобой?
Мег опустилась на линолеум и прижалась спиной к холодильнику.
— Привет, Люси. Надеюсь, я тебя не разбудила.
Она подняла с пола колечко «Чириоуз» и раздавила двумя пальцами.
— Как дела?
— Сейчас час ночи. Как, по-твоему, у меня дела?
— Неужели так поздно? А здесь только полночь, но поскольку у меня нет ни малейшего представления, где ты сейчас, трудновато определить разницу во времени.
Люси вздохнула, и Мег сразу пожалела о своей язвительности.
— Я… я скоро расскажу тебе все. Как только смогу. Пока… это немного затруднительно. Что-то стряслось? У тебя встревоженный голос.
60 
