66 
Настоятель Фаринхолд, словно больше не замечая меня, отвернулся к столу.
И что я должна теперь делать? Как с ним заговорить, когда он всем видом показывает, что я для него — пустое место?
Я уже не надеялась на новые заказы, но заплатить-то он мне должен? Потому что деньги наследника герцогства — это деньги наследника, их я пока не заслужила. Но эти — мои! Скорее бы пришёл Ас, он подскажет, что делать.
«Тим, уже бегу! Что у тебя за беда?»
«Кажется, ему не нравится…»
«Сейчас буду».
Но первым успел не Аскани. Дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошёл другой мужчина в рясе. Пожилой, массивный, а ряса коричневая, шерстяная. Взглянул на Ансония:
— Отец-настоятель?
— Томай, забирай подсвечники. У меня тут ещё одно дело, закончу и поедем. Осторожнее, не поцарапай!
Тот, кого настоятель назвал Томаем, раскатал на краю стола большой кусок мешковины и стал заворачивать в него мою работу. Я смотрела, как исчезают, прикрытые грубой тканью, дубовые листья Бога-отца и лавр бога битвы Сиранга, весёлые рыбки-кисатвы Лариши… было грустно, словно отнимали часть меня самой. Впрочем, всё, как и ожидалось, не поместилось.
— Упакую в ящик, приду за оставшимися, — пробасил Томай.
Когда дверь захлопнулась, я набралась решимости:
— Отец-настоятель Ансоний, могу я получить условленную за работу плату — двенадцать золотых?
Он обернулся и уставился на меня в упор сверху вниз. На лице нарисовалась брезгливая гримаса:
— Какая плата? Отрок, ты собираешься требовать с Храма деньги за честь поработать во славу богов? Я вижу твою непочтительность, тебе надо не золота отсыпать, а плетей у позорного столба, пока ты не пошёл по кривой дорожке!
Что? Как это? Мне же обещали, Росс сам говорил, а он никогда не лжёт!!! И я собиралась ехать на эти деньги в Академию! Почувствовала, как глаза наливаются слезами. Но он… как он может? Я же честно работала… и много! И так старалась!
Закусила губу:
— Я работала больше трёх месяцев и хочу получить плату за мой труд. Мне обещали.
— Бессовестный отрок! Как там тебя, Тим? Не боишься сребролюбием навлечь на себя гнев богов?
«Тим! Я рядом! Да что у вас там творится?»
— Боги не наказывают за честность, — я пристально уставилась прямо в чёрные глаза. — Они не терпят обмана! А человек стоит столько, сколько стоит его слово!
— Ах ты… Ну ладно, вот тебе! — На пол у ног настоятеля тусклым кружком упал один золотой. — А вашему директору я пожалуюсь сам. И сам позабочусь, чтобы Храм отверг тебя за корысть и непочтительность! На коленях приползёшь! — он не говорил, выплёвывал слова.
«Тим!!! Я поймал его мысли! Он списал в отчётах на эту работу двадцать пять золотых, жалуясь на алчность юных магов».
Как? Да как же это? Разве так можно? Лариша, милая, молю, помоги мне, накажи его!!! Он лжёт и при этом обвиняет меня!
Показалось, что за окном кто-то легко рассмеялся.
А презрительно глядящего на меня настоятеля Фаринхолда вдруг перекосило так, что тот был вынужден сделать шаг в сторону, чтобы сохранить равновесие. На полу, там, где он только что стоял, остался лежать отвалившийся каблук с торчащими из него гвоздями. Но этим дело не ограничилось — отступив, священник зацепился подолом за ручку кресла, раздался треск рвущейся ткани… в рясе на уровне бедра появилась здоровенная прореха со свисающим наискось лохматым лоскутом. Ансоний дёрнулся — и зря. Второй каблук последовал за первым и, мало этого, откуда-то отлетела пуговица.
Я, вытаращив глаза, смотрела на происходящее.
Отец-настоятель поймал мой взгляд, лицо исказилось:
— Ах ты ж дрянь такая! Тварь непотребная! — и занёс руку для удара как раз в тот момент, когда дверь распахнулась, и в проёме появились Ас и запыхавшийся Росс.
— Что тут происходит? Почему вы поднимаете руку на моего ученика?!
Голос директора был таков, что настоятель отшатнулся.
Угу, если этого гада не накажет Лариша, то прибьёт Росс собственноручно. Или Аскани — вон, из глаз молнии летят!
— Ваш адепт напал на меня! — Слова сопровождались треском ткани под мышкой поднятой руки — внезапно пополз шов рукава.
Лорд Йарби вопросительно заглянул мне в глаза. Ну да, священник же верит в то, что говорит. Он не знает, что это — не я. И Росс видит это по его ауре.
«Росс, он обозвал меня по-всякому, сначала вовсе не хотел платить, а когда я упёрлась, кинул один золотой на пол, как собаке кость, и пригрозил отлучить от Храма. А Ас услышал, что он списал за работу двадцать пять империалов, да ещё пожаловался в Храм на жадность юных магов. Выходит, он меня и обокрал, и оболгал! Я не знала, что делать, и взмолилась Ларише, чтоб та наказала его, и сразу после этого…»
66 
